— Да, да. Сокровища, воистину несметные, подтвердил писец. — И именно за ними отплыл Аммамунм-Пха.
Киммериец зло осклабился.
— Так, говоришь, это он, приказал заточить меня в темницу.
— Да, Владыка Мира, именно он. А затем немедля отправился в путь.
— Два дня назад, — прикинул Конан. При попутном ветре (а в том, что он будет сопутствовать чародею, варвар не сомневался), тот не сегодня — завтра достигнет устья Стикса и выйдет в море.
— Ну-ну, еще посмотрим, кто кого, — решил киммериец. — Как узнать его корабль?
— Очень просто, господин. У чародея Аммамунм-Пха алые паруса, с изображением змея, пожирающего око Ра.
— Ясно. А теперь можешь проваливать. Служка вскочил с коленей и бросился бежать так быстро, что варвар даже не успел предупредить его о кутубе.
— Ну, и Сет с ним, — решил Конан. — Шакалу шакалья смерть.
Затем он смерил долгим и пристальным взглядом завал, где остались три сундука с золотом, и, махнув рукой, направился к выходу.
— Рорта, похоже, что нам предстоит еще одно небольшое странствие.
Дух секиры тотчас же материализовался рядом с Конаном.
— Ты хочешь нагнать этого жреца, — поинтересовался он.
— Верно. А также отдать тебе кровь этого слизня. Возможно, он и не имел причастности к твоему пленению, но к моему уж точно имел. Так что не жить этой твари на белом свете.
— Кровь — это хорошо, — облизнулся призрак. — Это очень хорошо. Но я бы мог…
— Позже, Рорта, позже. Лучше скажи, ты сможешь перенести нас на галеру?
— Нет, потомок Гидаллы. Для сохранения Великого Равновесия я перенес тебя сюда. Помнишь — если взято в одном месте, то оно должно вернуться туда же. Если сейчас я перенесу тебя в иное место, то Равновесие вновь пошатнется. Но я бы мог…
— Кром с тобой, Рорта. Нет, так нет. Придется опять потрясти этого волосатого бурдюка.
— Но, Конан, — дух вновь принялся за свое. — Я бы вполне мог…
— Все, Рорта. Заткнись, — отрезал варвар и быстро побежал наверх.
Рана Риорда так и не успела досказать, что она вполне могла бы расчистить проход к заваленной казне.
Конан выскочил в главный зал и увидел Шапшума, доедающего того самого служку.
Узрев киммерийца, кутуб изобразил злобную гримасу, очевидно, обозначающую улыбку.
— Господин, я все сделал. Всех переловил. Вкусные людишки убежали недалеко. Только вот многие здесь забились в норы. А Шапшум туда не влезает.
— Не беда. Их, скорее всего, завалило.
— Шапшум этого не делал, — прорычал кутуб. — Шапшум не рушил башни.
— Это я, — отозвался Конан, и для наглядности выбил еще несколько блоков торцом секиры.
