Лучший гладиатор был недоступен Ангелине. Увы. Но шанс был. Когда падет Цезарь, когда он станет волочиться за ней, покорной склоняться перед победителем придет черед Волкота. Он не сможет не вступиться за своего друга. Утешаемая такими мыслями, Ангелина позволила себе окунуться в атмосферу маленького праздника.
После появления Ангелины в своем окружении Цезарь посмотрел сквозь пальцы на несколько ее побед. Благо, павшим поражение не могло сильно повредить. Но стоило Ангелине взяться за других… С ней разговаривал Волкот. Жестко, но так, что осталась надежда, и желание сокрушить не свиту, а самого Цезаря. И самого Волкота. Ангелина так и не смогла решить, кого она желала увидеть больше, распятым на простыне Арены.
Молчаливый Колизей. Гора камня, чьи плечи не протирают зады сотен сидящих зевак. Сегодня не праздничный день. Сегодня ночь полнолуния и на холодном песке арены двое. И еще двое в императорской ложе, ждут окончания поединка.
– У тебя никогда не было такой девушки, – шелест раскручиваемой сети, тонкие пальцы расстегивают пуговицы рубашки.
– Это похвальба, или шутка?
Негромкий смех, свист пробных ударов. Трезубец оставляет вмятины на бронзовых бляхах щита… аккуратно ложится на спинку стула кофта. На далеких трибунах Волкот наполняет чаши себе и Зубру. Два зрителя, удостоившихся… или тоже двое воинов, ведущих незримый поединок? Блеск металла в лунном свете, скрежет стали и бронзы. Несколько пластин слетают с императорского щита… на кофту ложится мужская рубашка.
Бойцы чуть расходятся, отдохнуть и оценить друг друга.
– Скажи, у Волкота есть девушка?
Цезарь улыбается:
– Двое.
И, предупреждая следующий вопрос, называет имена. Имена, знакомые Ангелине. Та отходит назад.
– Естественно, они друг о друге не знают, – смеется Цезарь. – С одной он уже год, с другой полтора.
Королева уже по-другому смотрит на дальнюю ложу. Волкот. Воистину великий боец! Но Цезарь рассказал ей об этом, а значит, не собирается отпускать с Арены живой. И вновь безумный всплеск стальных приливов. Меч, трезубец, щит, сеть… руки и губы, ищущие и ускользающие. Атака, блок, защита… пальцы, скользнувшие вдоль бедра… бросок сети… лиф, летящий под кровать… Цезарь уклонился и спустя мгновение трезубец едва не пробил его грудь. Меч остановил трезубец. Кто кого пережмет, передавит, добьет?
– А теперь мой вопрос, – Цезарь спокойно гладит волосы Ангелины. – Скажи, находилось ли чувство, которое могло пересилить плотское влечение к тебе?
