Описывать дом Горелова можно долго и с уважением; скажу одно – это был один из самых крутых домов, в которых я бывал – во-первых, он действительно был трехэтажный, и весь принадлежал семье Гореловых, во-вторых обставили его очень неплохо, со вкусом, и если на первом этаже господствовали пластик, металл и современная навороченная техника, то второй представлял собой воплощенное в деревянной мебели и королевском убранстве викторианство. Королева Диана наверняка одобрила бы эту обстановку, подумалось мне.
Комната, в которой Горелов с дочерью ждал меня была именно такой, где современность маскировалась под девятнадцатый век: изящные ажурные решетки наверняка не делали вручную, а кондиционер, хотя и скрытый за белой сеткой в нише на потолке, навевал мысли о постомодернизме. Однако, пасущиеся на холстяном лугу коровки, в общем-то, даже неплохо передавали атмосферу фермерской Ирландии.
– Здравствуйте, Валерий Борисович, – сказал Иван Алексеевич Горелов, вставая с дивана и подавая мне руку; был он тучен, велик и громогласен, а так же в шикарном костюме из темно-синего вельвета.
Руку вместе с прилегающим телом встряхнул основательно. Я поздоровался в ответ.
– Садитесь, сейчас принесут выпить, – и широким жестом предложил ассортимент из трех незанятых кресел.
Я сел в крайнее, у окна, напротив левого, в котором расположилась, вытянув ноги и положив руки на мягкие подлокотники, расслабленная Настенька собственной персоной. Таким образом, глава семьи на своем диване находился по диагонали от меня, обозревать было удобно обоих Гореловых.
– Итак, – начал Иван Алексеевич, сложив пухлые руки на выпирающем животе, – Прежде всего я хочу извиниться за то, как неправильно вас поняла моя дочь, а вместе с ней – и мой охранник. Понимаете, неопытность, молодость, все кажется простым и понятным... – он вздохнул, развел руками, улыбнулся.
– Тем более, что девочку напугали, если я все правильно понял.
– Да я, в общем-то, не в обиде. Главное, что она цела и дома. Думаю, второй раз того, что случилось, не повторится.
– Вот здесь вы как раз попали в точку: я до сих пор не совсем понимаю, что же случилось.
Неторопливо, без излишних подробностей, поменяв Солнечный на Юбилейный, я рассказал Горелову всю картину, известную мне. Он обратил лицо к своей дочери, и потребовал от нее того же рассказа.
История про машину и ковбоев повторилась, с несколькими мелкими подробностями.
– Ах, вот как, – покачал головой Иван Алексеевич, когда дело дошло до шахты, в которой Настя спряталась, забежав на шестнадцатый этаж и увидев застрявший лифт, – Ну-ну, рисковая ты моя. – вы этих словах ничего хорошего девушке обещано не было.
