— Пу-ум, Пу-ум, — донесся вдруг до хоббита душераздирающий стон. Пум в это время протирал стаканы. Вообще, это была работа Бошки, но ранним утром клиентов не было, и нужно же было чем-то заниматься. Хоббиты не любят бездельничать.
— Пу-ум, что это было? — дрожащим голосом спросил его спустившийся с лестницы сутулый хоббит. К его лицу надо было привыкнуть, поначалу казалось, что он попробовал уксуса, и его перекосило: длинный унылый нос, рот, словно сползший вправо, брови шалашиком и тоскующие глаза, опушенные длинными ресницами, — весь его вид вызывал глубокое сострадание. А уж если он начинал говорить, то хотелось поскорее сбежать, чтобы только его не слышать. Это был Буги Нытик, брат жены кузена отца Пума. Он приехал только вчера, но Пуму казалось, что он торчит здесь уже год.
— Что это было?! — повторил Буги раздраженно.
— Что именно? — поинтересовался Пум.
— Ну это вытье в соседней со мной комнате? Ты разве не слышал?
— Нет, — покачал головой Пум, и тут же на него обрушилось недовольство родственника.
— Очень пыльно, я тут задыхаюсь. Кровать скрипит, подушка неудобная, мне кажется, что я спал на бревне, шея онемела. Я знал, что все так и будет, прихватил из дома змеиную мазь. Потом, что это за картина прямо над кроватью? Она, наверное, тонну весит, несколько раз просыпался, думал вот-вот свалится, — приплюснет, буду как черепаха. И с утра пораньше эта вешалка, безголосый осел завелся: «Едва дождался я рассвета, чтобы бежать к тебе, Иветта!»
— А, это Эрвин, — невольно засмеялся Пум, — он недавно помолвлен, сердце поет.
— Уж лучше б оно молчало, — пробурчал Буги. — Нашел чему радоваться, дурак. Уж эта Иветта ему косточки пересчитает, всю кровь профильтрует.
— Зачем ты так? — удивился Пум. — Я знаю Иветту, премилое создание, невинное дитя.
— Знаем, — махнул рукой Буги, — все они поначалу премилые.
Буги исполнился тридцать один год, но на вид ему можно было дать и все сорок. Уже много лет родственники безуспешно пытались его женить, так как все были уверены, что семейная жизнь смягчит ему сердце. Но с одной стороны было мало желающих искать свое счастье именно с Буги, а с другой — Буги яростно сопротивлялся всем попыткам связать его брачными узами.
— Знаешь что? Дай-ка мне стакан горячего молока с медом, — попросил Буги, — смесь-то конечно отвратительная, но у меня болит горло, подхватил-таки какую-то заразу.
— Не дай бог он действительно заболеет, — думал Пум, — тогда таверна будет сотрясаться от его воплей и жалоб, и все клиенты разбегутся.
