Закончив разговор, она не вернулась к своим друзьям, а вышла в коридор и скрылась за дверью с женским силуэтом.
Я выждала несколько секунд и вошла следом за ней.
Дамская комната поражала своей роскошью – чудесные зеркала в венецианских рамах, раковины из натурального черного мрамора, позолоченные краны в стиле ретро.
Вероники видно не было, но по звукам в одной из кабинок я вычислила ее местонахождение.
Однако самым интересным было то, что ее бисерная сумочка, украшенная кристаллами «Сваровски», лежала на мраморной столешнице возле раковины.
Соблазн был слишком велик: мне захотелось ознакомиться с содержимым этого ридикюля, ведь ничто так много не говорит о женщине, как ее сумочка.
Покосившись на дверцу кабинки, я крадучись подобралась к столешнице и протянула руку к бисерному изделию.
Гром не грянул, земля не разверзлась у меня под ногами.
Я тихонько щелкнула позолоченной застежкой и заглянула внутрь ридикюля.
Кроме обычных, невинных и обязательных предметов, без которых не может обойтись ни одна женщина, – таких, как патрончик губной помады и пудреница от «Шанель», там лежали флакончик духов от «Исси Мияки», расческа, изящная серебряная зажигалка, шариковая ручка с логотипом крупного банка и какой-то клочок бумаги.
Мобильника в сумочке не было, должно быть, Вероника взяла его с собой.
Из кабинки донесся звук льющейся воды.
Нужно было торопиться.
Мне неоднократно приходилось читать, что в критических обстоятельствах время как будто растягивается и человек успевает сделать гораздо больше, чем в обычное время.
Читать-то мне приходилось, но вот сама я впервые столкнулась с таким удивительным явлением. Время для меня действительно как будто остановилось.
Я вытащила клочок бумаги. Это был мятый, неровный обрывок желтоватого цвета, на котором неровным торопливым почерком было нацарапано: «14.30. Глухая Зеленина, 22».
Без сомнения, это была та самая запись, которую Вероника сделала на моих глазах во время телефонного разговора.
Больше ничего интересного в сумочке не было, а дверь кабинки уже начала открываться. Правда, как я уже говорила, время для меня замедлило свое течение, и дверца кабинки открывалась медленно, как при специальной замедленной киносъемке. Тем не менее нужно было убегать, если я не хотела неприятностей.
Я собралась положить записку обратно в сумочку, но в последний момент машинально перевернула ее обратной стороной…
И волосы буквально встали дыбом.
На обратной стороне этого клочка тоже была надпись, но на этот раз она была сделана хорошо знакомым мне почерком – узкие, вытянутые буквы с характерным обратным наклоном. Этот почерк я не могла не узнать. Это был почерк Вадима.
