Один из лифтов позади меня зазвенел, и я попятилась, готовая спасаться бегством.
— Мы знаем, где образец ткани. Нам нужно только его забрать, — сказал Квен, глядя мне за спину, потому что двери открылись.
Я подошла к лифту и встала в дверях таким образом, что эльф не смог бы последовать за мной.
— Как? — спросила я, чувствуя себя в безопасности.
— Кери, — просто сказал он, и на дне его глаз вспыхнул страх.
Двери начали закрываться, и я нажала кнопку вызова.
— Кери? — переспросила я, задаваясь вопросом, не по этой ли причине я почти не видела ее в последнее время. Она знала, что я ненавижу Трента, но она эльфийка, а он — эльф, тем более она родилась в королевской семье, а он — мультимиллионер, — в общем, было бы глупо думать, что они не общались в последние месяцы, нравились они друг другу или нет.
Заметив мой интерес, Квен занял более уверенную позицию.
— Она каждый четверг пила чай с Трентом, — тихо сказал он, виновато опуская глаза. — Вы должны сказать ей спасибо. Он абсолютно поглощен ею, даже демонская грязь не пугает его. Я считаю, что это — часть ее привлекательности, фактически. Но он начинает верить, что демонская копоть не означает, что человек — плохой. Кери спасла мои отношения с Трентом. Она очень мудрая женщина.
Кери просто обязана быть мудрой, учитывая, что она более тысячи лет провела в рабстве у демона. Двери начали закрываться снова, и я прижала кнопку на несколько секунд.
— Все пошло к чертям, когда Трент узнал, что ты используешь для его защиты черную магию, да?
Квен не пошевелился, даже его ровное дыхание не изменилось, но сама его неподвижность сказала мне, что я права.
— Так ведь? — с вызовом спросила я.
— И поэтому он начинает подумывать, что и тебе, возможно, стоит доверять. Ты, по крайней мере, подумаешь об этом? Нам нужен образец.
Напоминание о том, что моя собственная душа запятнана демонской копотью, неприятно кольнуло, я отступила внутрь лифта и нажала на кнопку «закрыть». Да ни за какие коврижки.
— Заходи позже, Квен. Лет через сто.
— У нас нет ста лет! — сказал эльф, в его голосе слышалось отчаяние. — У нас только восемь месяцев.
О, черт.
Я вылетела из лифта, сумка на длинном ремне застряла в дверях. Квен попятился. Его губы были туго сжаты, будто он сильно жалел, что сказал об этом, чтобы заставить меня слушать.
— Что это значит, восемь месяцев? На один меньше, чем девять?
Квен молчал. Даже не смотрел на меня. И я не посмела его трогать.
— Она беременна? — воскликнула я, не волнуясь, что меня могут услышать. — Сукин сын! Вонючий сукин сын!
