От таких мыслей мне сделалось вдвойне страшней. Господи, каким я был глупым и жестоким в его годы! А Гриша был явно глупее и, наверное, более жестоким (или мне так хотелось думать). Во всяком случае, страх и отвращение заставляли меня наделять его самыми скверными чертами характера. С другой стороны, все эти пакости я находил в своем сознании, то есть, признав таки определенное сходство себя и Гриши, я мог бы действительно как-то предвидеть его реакции.
Увы, но предвидения мои были самого мрачного свойства.
Что я вообще знал о нем? Что ему двадцать два года. Что он рос без отца и в школе был отличником. Вообще, выяснялось, что я довольно много знал об этом человеке, - вроде бы никогда и не собирал специально никакой информации, но вот она, особенность любых тусовок – так или иначе, все про всех все знают. Или думают, что знают.
Писать он начал рано, чуть ли не с четырнадцати лет. Сначала во всякие школьные многотиражки, а лет с семнадцати – во взрослые газеты, хотя, конечно, уровень газет был, прямо скажем, не очень высокий. Но на безрыбье и рак рыба, и не Гриша первый этим воспользовался.
Вечный кадровый голод и личное Гришино упорство быстро сделали юного мальчика звездой губернской журналистики, он менял одну редакцию на другую, постепенно убеждаясь в своей гениальности.
Между тем писал он все хуже и хуже, стиль становился все корявее и корявее, но править его уже боялись, ибо сам он любую критику своих текстов воспринимал как оскорбление. Работай он в каком-нибудь адекватном месте, все это можно было бы поправить. Во всяком случае, если б его начальником был суровый дядька какой-нибудь – ему бы быстро все объяснили. Но так получалось, что он всегда работал под началом стареющих женщин с нелегкой журналистской судьбой за плечами.
Потрепанным жизнью теткам он нравился своей юношеской пухлостью и вечной готовностью помочь, посидеть с ребенком, сопроводить на прогулку и так далее. В итоге совсем еще мальчишка оказался в центре восторгов и почитания, насаждаемого его начальницами – бывшими и настоящей. С другой стороны, он пользовался неизменным успехом у совсем молоденьких девушек и сверстниц, которым он казался солидным и взрослым. Судя по всему, ему это льстило, но с этими поклонницами он держался на дистанции и даже как-то высокомерно, очевидно считая их недостойными себя.
Оглядывая разглагольствующего Гришу, сидящего напротив меня, я был вынужден в очередной раз согласиться с теми женщинами, которые вообще не считают мужчин моложе тридцати за таковых. Увы, но в большинстве случаев мужчины до тридцати являют собой потешную смесь самоуверенности и отчаянной инфантильности. Да и после... В общем, надо признать, что молодость - это ужасное время, но его очень смешно вспоминать. Молодым интересно быть, но вот с молодыми всем окружающим трудно и неловко. Особенно в такой ситуации, которая сложилась у нас. Впрочем, сюжет не нов, и у Чехова есть милый рассказ про злого мальчика, шантажировавшего влюбленную пару.
