Еще ранним утром я топтал русскую землю в районе аэропорта Пулково, а теперь – плыл на морском пароме и потихоньку поплевывал на бакланов. Вот в нашу ворону – попробуй попади, а тут – каждый «выстрел» в десятку… Греческая компания, которая распихивала русских туристов по островам, угостила меня метаксой, и, может быть, поэтому я до сих пор плевался. Слава богу, что потомки Архимеда не стали настаивать и отвязались – когда я выпил пятьдесят граммов. Ограничились малой презентацией. А ведь могли бы взять за горло и запихнуть каравай с солью… «Русский?!» – «Русский!» – «Православный?!» – «Православный!» – «Несите граненый стакан имени Веры Мухиной! Будем чествовать русского человека!» Честно сказать, я предпочитаю текилу, но здесь же не Мексика! Вдобавок откуда греки могут об этом знать: Мексика – не Мексика? Они всех поят метаксой. А страдают бакланы…
Через десять часов я должен был десантироваться на Крите, словно морской котик. Туристическая операция была разработана мною еще в России: молниеносный бросок по маршруту Санкт-Петербург—Афины; после чего – на перекладных до места постоянной дислокации. Пузом кверху на побережье Эгейского моря. И главное – как можно меньше русских отдыхающих на расстоянии вытянутой руки, потому что они дома мне надоели. Как пристанут – пойдем выпьем водки, а потом сыграем на бильярде в карамболь, – так и прощай разум. Карамболь – это развлечение, когда одним шаром все остальные со стола на хрен! Вместе с разумом! И пошло-поехало! Поскольку без шариков играть в бильярд уже бессмысленно, а бабы – вот они! Интересное психологическое наблюдение: как выпьешь водки – сразу же появляются бабы! В самом непредсказуемом смысле. Потому что бабы – тоже русские! Так что отдыхать лучше всего, обложившись иностранцами… Турками и скандинавами. И возможно, они такие же придурки, но я их не понимаю. Ни по глазам, ни по другим национальным интересам…
Однако я помахал ручкой Афинам и стал разыскивать какой-нибудь камбуз по той простой причине, что размышления о спиртных напитках действуют на меня как аперитив. Прогулялся по левому борту, заглянул на правый, спустился по трапу вниз и очутился в объятиях кока. Ибо – шел на запах. Не кока, разумеется, а его стряпни. И попал, можно сказать, в пустую кастрюлю из-под соуса. «Русский?!» – прищурился на меня кок. «А як же ж!» – признался я. «Православный?!» – не унимался кок. «Пить больше не буду! – в свою очередь предупредил я. – Только ужинать!» И тогда добрый греческий кулинар вынул меня из кастрюли и показал, где ресторан, а где он из боцмана делает воблу. То есть, спрашивая о моем вероисповедании, он попросту уточнял – по какому обряду меня хоронить, если я немедленно не покину расположение кухни.
