Аврелий и Тэн И неторопливо беседовали о чем-то, присев на отдельную скамью в глубине зала, подальше от стола. От Конана не ускользала ни одна особенность поведения собравшихся, но он знал, что и Тзн И следит за всем внимательнейшим образом. Иногда тень усмешки пробегала по его лицу, хотя Аврелий вроде ничего веселого не сообщал.
Конан понял, что кхитаец заодно подслушивает разговоры Умберто и Евсевия и, должно быть, находит непростительные неточности в их речах. Король ничуть не удивился бы, скажи ему кто-нибудь, что Тэн И знает вдвое больше, чем ученый. «Интересно, что ответит кхитаец, если я, призвав Митру в свидетели, спрошу, не шпион ли он?» — подумал киммериец.
Арминий занимался тем, что без устали пробовал вино, но совершенно не хмелел. Неизвестно как попавший сюда Бриан Майлдаф — Хорса, наверно, привел его — проводил время в беседе со стражниками, стоявшими у дверей покоя, но, если вдруг слышал, что кто-то, указывая рукой в окно, говорит что-либо о здешних краях, тут же вставлял свое громкое замечание. Конана это потешало, но Евсевий, к примеру, морщился. Впрочем, от дверей куда чаще долетало, что король обещал Бриану полсотни овец и что такой добрый король обязательно сдержит слово.
Коннахт, Конан и Кулан сидели в одиночестве в разных концах зала: Конан и Коннахт друг напротив друга у торцов стола, Кулан же пристроился на скамье у камина, отрешенно и молча глядя на огонь.
«Самое время побеседовать с Коннахтом,— прикинул Конан. — Пусть у Тэн И глаза хоть на затылке и где-то наверняка припасена еще одна пара ушей, но сейчас Аврелий немного его отвлекает». Конан поднялся и направился к хозяину. Несмотря на высокий рост и могучее телосложение короля, никто' этого толком не заметил: Конан умел двигаться подобно тени, и это не раз спасало ему жизнь. Только Тэн И успел метнуть на короля молниеносный взгляд и вновь вернулся к разговору.
— Я знаю, какое горе постигло тебя, Коннахт, — без обиняков начал король, усаживаясь на лавку справа от Мабидана.— Бриан Майлдаф прибыл в Тарантию четверо суток тому назад. А еще мне известно, что следы драконьих когтей снова появились в предгорьях за Фрогхамоком. Говорю «снова», поскольку знаю старую легенду вашего края. Что думаешь об этом ты, Коннахт, и почему решил известить меня?
— Потому, Конан Киммериец — дозволь называть тебя так, о король, поелику я старше тебя и никогда не был царедворцем,— заговорил неторопливо Мабидан (голос его был тих и все же отчетливо слышен, как шорох ветра в вереске),— потому что я не вижу, к кому еще мог бы обратиться в Аквилонии, да и во всей Хайбории, пожалуй. Тебе уже известна легенда о тысяцком Люции, что упростит и ускорит мой рассказ. Но это только часть предания. Мой сын отыскал ее, и вовсе не за горным вепрем отправились они наверх тайком от меня, а за тайной драконьего следа.
