— Так и быть, — разрешил король. — Слушайтесь господина Тэн И.
Слова эти, должно быть, пришлись не очень по сердцу Евсевию и Хорсе, но кхитаец как-никак был все же настоящим шпионом!
— А я, король? — встрял бесцеремонно Майлдаф.
— Ты еще пригодишься как проводник. А будешь спорить, овец отберу. Король я или нет?
— Так нечестно,— обиделся Майлдаф, но, так как терять овец ему очень не хотелось, все-таки замолчал.
Между тем Тэн И, не теряя времени, позволил всем выбрать свое любимое оружие, а сам ограничился длинным и широким изогнутым кхитайским мечом. Четверо-впереди шел маленький кхитаец — стали подниматься по склону. Шестеро снова отправились в лес, делать под командой Арминия плоты. В походных условиях все быстро встало на свои места, только король остался королем. Теперь надлежало ждать.
Солнце уже поднялось в зенит, плотики были построены, а Тэн И и его спутники все не возвращались. Времени между тем прошло уже около полутора часов — вполне достаточно, чтобы пройти коридором, делающим всего один поворот. Конан уже жалел, что не отправился на разведку сам.
— Мой отец, покойный Алан Майлдаф, всегда говорил мне: «Бриан, не будь жадным!» Он был прав. На что мне эти пятьдесят овец, когда я не там, где должен быть? Будь я там, все давно бы уже были здесь!
— Нам еще понадобится проводник,— еще раз напомнил ему Конан.— Не думаю, чтобы Тэн И прозевал опасность или позволил себе поступить безрассудно.
— Не отправиться ли нам посмотреть, что там происходит? — осведомился Аврелий, но тут же Арминий, неотрывно следивший за тем самым местом, где трепетала мелкими листочками старая рябина, сообщил:
— Вижу людей. Троих. Кхитаец, пикт, умник этот, ученый... Гандера нет!
Не сговариваясь, все вскочили и бросились навстречу разведчикам. Хорса пропал, а это не предвещало ничего хорошего.
Как ни быстро бегал Конан, Бриан Майлдаф, несмотря на длинные полы своей юбки, помчался в гору с быстротой зайца и обогнал короля на те же тридцать ярдов, на которые король обогнал всех остальных.
Когда трое увидели бегущих к ним товарищей, только на лицах Евсевия и Тэн И отразилась радость. Кулан шел будто деревянная кукла, не видя ничего перед собой. Одежда на Кулане и Евсевии была мокрой, хоть выжимай. С плаща аквилонца, облепившего его стройную и рельефную фигуру, капала на траву вода, но это совсем не волновало молодого человека. Лук и стрелы были мокры также, и это, а, может статься, и то, пока неизвестное, что случилось в последний час с ними под землей, было причиной его удрученного состояния. Один только кхитаец сохранял спокойствие и имел вид столь опрятный, что будто бы и не ходил никуда. Меч, однако, он теперь держал в руках, а не в ножнах.
