Как ни странно, мать Мориса была редкой красавицей с аккуратным подбородком (да и на портретах предков по мужской линии такой редкости не обнаруживалось), и Кэти могла только гадать, как Беа, абсолютно конкурентоспособная женщина, может жить с таким несчастьем.
Единственная надежда заключалась в том, что дети — первый из которых уже сидел под кашемировым джемпером Беа — пойдут в мать, а не в отца. Но это станет известно месяца через три.
— Как дела, сестра? — спросил Клиффи, хватая одно из приготовленных Дианой печений и заглатывая его целиком. — Оправилась после дороги?
Кэти зевнула.
— Кое-кто тут сонный, — сказал Сидни, ее отец, — думаю, пора спать.
Кэти поднялась по большой широкой лестнице в свою маленькую древнюю спальню, в которой ничего не изменилось с тех пор, как она уехала учиться в колледж. Бело-голубые обои и занавески в тон, односпальная кровать. Она сразу почувствовала умиротворение в тихом спокойствии комнаты, которого не замечала, когда росла. Оставив одежду на бело-голубом подлокотнике кресла, Кэти скользнула на прохладные простыни и повернула бело-голубой выключатель лампочки. Она закрыла глаза и попыталась сосредоточиться на воспоминаниях о вечеринке на прошлой неделе, но тут к ней на цыпочках подкрался сон и унес в свою страну.
На первом этаже Беа и Морис наконец улеглись в свою удобную новую кровать в старой комнате Беа. Прошло четыре года со дня свадьбы старшей дочери, прежде чем Диана в конце концов поменяла узкую девичью кровать Беа на более просторную, а Морис перестал спать на старом диване. Диана говорила, что никогда не думала об этом, но даже то обстоятельство, что предсвадебные хлопоты заняли целый год, брак был зарегистрирован и свадьба отпразднована, не заставило Диану и Сидни смириться с тем, что их дочь уже официально не девственница.
После того как Беа и Морис третий год подряд провели Рождество в семье Мориса, Беа наконец поставила родителей перед фактом, что ее мужу надоело спать «в той кровати» во время того, «что должно быть праздником». И Диана сдалась. Она купила огромную кровать, настолько огромную, что ее дочь и зять могли на ней потерять друг друга. Как именно ведут себя в спальне их дочь и зять, было, конечно, личным делом супругов, но Диана и Сидни чувствовали себя спокойнее, зная, что у Беа есть возможность спать вдалеке от мужа.
Комната Клиффи не менялась. В двадцать один год он все еще жил дома, и все знали, что он не уедет. У него была вполне приличная работа, но его страшно разбаловала комфортная жизнь в семье.
