Открыла Маша, Петина жена, маленькая женщина, показавшаяся еще меньше на фоне нарисовавшегося в прихожей за ее спиной Пети.
– Пашка, привет! – сказал он. – Не раскололи?
– Нашли того, кто убил.
– Да ну! Как они сумели?
– Случайно. Слушай, тут такое дело… – начал Павел. Петя перебил:
– О деле у порога разговаривать нечего. Пошли на кухню.
На кухне Павел рассказал о деле.
– Что надо от меня? – спросил Петя.
– Надо подтвердить, что монитор был в квартире на момент проведения обыска.
– Большой такой, плоский? Мы на нем фотки смотрели, где ты с женой на озере?
Павел кивнул. Внезапно вмешалась Маша. Она толкнула мужа в бок, сказала резко:
– Ничего ты не помнишь! Был, не был – что ты понимаешь в этих мониторах?
Павел посмотрел на Машу. Петр тоже смотрел на нее, а она – на него, как будто сверлила его взглядом или что-то ему телепатировала. Петя посмотрел на Павла, беспомощно улыбнулся и сказал:
– Вот видишь? Баба говорит, что ничего не помню, – значит, так и есть. Эх!..
Он шагнул к холодильнику, открыл дверцу и достал оттуда литровую бутылку водки "Калашников", по убойной силе лишь немного уступающую одноименному автомату.
– Машка, доставай стопки и закусь посмотри, – сказал он, взявшись за пробку.
– Что еще придумал! – ответила та, но Петя внезапно побагровел и рявкнул:
– А не будешь пить – выметайся! Брысь!
Машу вынесло из кухни, дверь за ней захлопнулась. Несколько секунд еще звенела посуда в шкафу, потом и она притихла.
– Петя, я, наверное, тоже пойду, – сказал Павел.
– Дело твое, – сказал Петя, доставая стопки, – только вот ведь какая штука: бутылку я все равно открою, потому… да все потому же! А раз я ее открою, то уже буду пить до конца, потому что я открытую посуду не оставляю.
– Наливай, – махнул рукой Павел, садясь на табурет.
16
– Два уголка, Пашка. Четыре метра каждый. Двадцать четыре кила железа. Не нержавейки, не латуни, упаси бог, не алюминия – простой нелегированной стали! Двадцать четыре кила вот этой дряни я вытащил с завода. Да и вытащить-то толком не успел. И два года за это. По месяцу за кило нелегированной дряни, которую некрашеную ржа съест за год, а крашеную – за полтора. Ладно, виноват – не отпираюсь, поймали – сел, отсидел – вышел. Пашка, они это железо машинами тащат с завода! Директор, главный инженер, главбух, змея очкастая. Начальник охраны, кабан, в дверь боком заходит, передом он шире дверей. Про первый отдел не говорю… КАМАЗами тащат, Пашка! Железо, цемент, кирпич, брус, вагонка… Полная "Газель" аккумуляторов – новые, сухозаряженные, только с завода… Охранники, суки – КАМАЗ ему, понятно, не по чину, а "Жигуль" свой нагрузит, как без этого! Пашка, если их судить по той же норме, как меня, им по гроб жизни сидеть, и детям их сидеть, и внуки бы их в лагере родились и в лагере подохли! А он второй коттедж достраивает на Лысой горке, и где-то, говорят, третий есть. У завода денег нет, зарплату платить нечем… Вон она, зарплата, на Лысой горке!
