отсюда; для этого она должна проникнуть сюда. Проникнуть по-настоящему, полностью.
Она тащила матрац обратно вдоль коридора. Он весил почти столько же, сколько и она, давил ей на спину, заставляя сгибаться пополам, и тащился за ней, как шлейф бедности. Она подумала, что в этом есть одно преимущество: она не столкнётся с Шаем лицом к лицу, прежде чем будет полностью готова к этому. Динка носилась вокруг неё, пытаясь забраться под матрац, и всякий раз была отброшена от него и скулила. Время от времени Тамар останавливалась, открывала одну из дверей и заглядывала внутрь из-под своего горба. В каждой комнате были одна-две кровати, и было видно, что кто-то живёт там. В одной комнате она увидела прислонённую к стене гитару, и сердце подпрыгнуло у неё в груди. Может быть, это его комната. Там никого не было, и на одной из стен углём было написано: "Если мир меня не понимает, мир не мир". Она подумала, что это ему как раз подходит. Но валявшиеся там джинсы показались ей коротковаты для его длиннющих ног. Она закрыла дверь. Открыла следующую. Пустые пивные банки и десятки окурков. На стене висели два перекрещенных зелёных шарфа "Маккаби Хайфа". Кто-то сидел там, голой спиной к ней. Белая худая спина юноши, погружённого в "Гейм-Бой" и не заметившего, что она открыла и закрыла дверь.
Это так сильно тебя втягивает, говорил ей Шай в том телефонном разговоре, есть в этом такая сила, что ты просто хочешь втянуться, рассыпаться на самые мелкие части, разбиться вдребезги. Тебе будто до смерти хочется увидеть, как низко можно упасть, такой порыв овладевает тобой, и у тебя нет ни желаний, ничего, всё так быстро рушится, Ватсон... Когда он назвал её этим тайным прозвищем, её глаза зажмурились в неописуемом наслаждении, и всё, что он говорил минуту назад, как бы стёрлось: многие месяцы он не называл её так, и она даже не знала, как сильно ей этого не хватало. В следующее мгновение она услышала первую пощёчину, а потом – удары кулаком и рыдания.
Она закрыла дверь. И, когда собиралась идти дальше, согнувшись под матрацем, увидела перед опущенными глазами пару больших, босых и смуглых девичьих ног с толстыми и длинными большими пальцами и фиолетово блестящими ногтями. Высокий смеющийся голос сказал:
- Ты что, тебя же там совсем задавило, давай поднимем вместе.
Она не видела её лица. Только почувствовала, что кто-то зашёл сзади, согнулся и взвалил на себя матрац вместе с ней, и ей вдруг стало легче.
