– Прекрасная у тебя семья, милый, вы должны быть очень, очень счастливы, – и он видел, что она снова погружается в себя, как будто в ней погас свет, и не понимал, как он так свободно болтал с ней, и сказал себе, ладно, это потому, что она так одинока здесь, может, она давно ни с кем не разговаривала по-настоящему, просто и от души, и тогда он подумал, в самом деле? А ты когда так разговаривал?
И вспомнил, конечно, что ждёт его вечером с Рои и Дафи, а она склонилась к нему и спросила:
– Быстро-быстро, о чём ты сейчас думал, у тебя такое лицо, милый, по, по! Большая туча прошла по нему.
– Неважно, – бросил он.
– Важно! – И было в ней огромное любопытство к его глупым рассказам, а может и не таким уж глупым, если они могут кого-то так заинтересовать.
– Просто... – хмыкнул он и смущённо поёрзал на стуле. Ему и вправду не хотелось, чтоб дошло до таких разговоров, кто мог о таком подумать до того, как он вошёл в монастырь, ведь они почти не знают друг друга, как будто какой-то бес вселился в него здесь и переделывает его, но монашка откинула назад голову, звонко смеясь, и он почувствовал, что хоть она и выглядит старой, в ней есть черты молодые, как у девушки, наверно, потому, что никогда ими не пользовалась, и вдруг подумал, а что мне, собственно, стоит рассказать ей, она симпатичная и одинокая, а мне хочется немного поговорить.
И он взял и рассказал ей про Дафи Каплан и про Рои с его Мейталь, и монашка слушала очень внимательно, глядя ему в рот и беззвучно повторяя губами его слова. И уже в самом начале, примерно после пяти его предложений, поняла, что не о Дафи главный его рассказ. Асаф поразился, как она сразу ухватила то, что больше всего его беспокоило:
– Оставь-ка на минутку эту бедную девочку, – махнула она нетерпеливо, – цветок без запаха она. Я самую суть хочу узнать: про парня расскажи мне, про твоего Рои, который уже не твой, если не ошибаюсь.
Асаф на секунду зажмурился, потому что она прикоснулась точно его рассказется немного поговорить. оник больному месту. Он глубоко вздохнул, как перед долгим погружением, и рассказал о дружбе с Рои с четырёх лет, что они были как два брата, что ночевали друг у друга через день, и о доме на дереве. Рои тогда был меньше и слабее, и Асаф защищал его от старших детей, воспитательницы говорили, что он настоящий телохранитель Рои. Так это продолжалось почти до седьмого класса, быстро сказал Асаф, перепрыгивая сразу через восемь лет, и был возвращён туда мягко, но решительно:
