Для того чтобы набрать в телохранители к Митридату персов и пафлагонцев, издавна составлявших основу войска понтийских царей, Тирибаз предложил продвигаться в долины рек Ириса и Лика. Там было больше селений, населенных персами. Там же пафлагонцы разводили своих быстроногих лошадей.
– Однако ж оттуда и до Синопы рукой подать,- опасливо заметил Сисина.- Что, если соглядатаи Гергиса наведут на нас воинов царицы? Кто знает, повезет ли нам еще раз?
Моаферн промолчал, но было видно, что он согласен с Сисиной.
– Ты же сам возмущался, что скитания по горам тебе надоели,- напомнил Сисине Сузамитра.- Прячась и убегая, Митридат вряд ли станет царем.
Решающее слово было за Тирибазом:
– Теперь мы не шайка разбойников, а небольшое конное войско. И во главе этого войска стоит будущий понтийский царь. Пришла пора Митридату познакомиться поближе со своими подданными. Мы не станем безоглядно бросаться навстречу опасностям, но не будем и бегать от них. Время выжидания закончилось, пришла пора действий.
МАТЬ И СЫН
С началом зимних дождей царская конница возвратилась в Синопу, причем не с пустыми руками. На равнине у города Амасии Багофану удалось захватить в плен Митридата и рассеять его отряд. Правда, сподвижники плененного царевича, отступая, перебили стрелами многих воинов царицы и ранили самого Багофана.
Предоставив Гергису и его людям ловить разбежавшихся смутьянов, Багофан немедленно повернул коней к Синопе, спеша обрадовать свою повелительницу таким проявлением своей преданности.
Днем Митридата везли верхом на коне в плотном кольце из тридцати конных воинов. Ночью пленника укладывали спать связанным в одном шатре с Багофаном. Вокруг шатра, сменяясь каждые два часа, дежурили те же тридцать телохранителей хазарапата. В Синопу прибыли под вечер.
Дворец, окутанный полумраком и дремой, наполнился топотом множества ног, стуком дверей и бряцаньем оружия. Громкие голоса эхом отдавались в высоких сводах. В переходах мелькали огни факелов, высвечивая красноватые блики на шлемах и щитах греческих гоплитов, несущих стражу в дворцовых покоях.
Лаодику подняли с постели испуганные служанки, решившие, что во дворец ворвались заговорщики. Потом появился Гистан и успокоил полуодетую, с неприбранными волосами царицу. Увидев его, угомонились и служанки.
Когда евнух сообщил о том, что Багофан пленил Митридата и что пленник находится во дворце, Лаодика едва не лишилась чувств от переполнившей ее радости. Кое-как совладав с собой, царица велела рабыням привести ее в надлежащий вид.
