– О господи, конечно же, в нем должно быть что-то не то, – раздраженно сказала Тереза.
Я на какое-то время задумалась.
– Он болеет за «Астон-Виллу», – сказала я. Она улыбнулась. В ее взгляде была материнская неясность.
– Знаешь что, – сказала она. – Иногда труднее всего делать то, что хочешь.
Я поехала обратно в Лондон и, когда зарулила в гараж к Маку, увидела, что на крыльце меня дожидается Делла. Я вышла из машины и вдруг завопила:
– Где NOT 2В?
– Что? – не поняла Делла.
– «Ягуар»! – сказала я, указывая на место рядом с моей машиной, а точнее, с машиной, которую мне оставил Мак. После покупки номерной знак «Ягуара» должен был быть 2В, а моей маленькой – NOT 2В. Но в агентстве, где выдают права, все перепутали, и номера поменялись местами.
– Это меня убивает, – сказала Делла. – Все это дерьмо с «быть или не быть».[28]
– Значит, его украли, – сердито сказала я и провела Деллу в дом.
– Рада тебя видеть, – сказала она, – очень мило с твоей стороны зайти ко мне, как и полагается лучшей подруге.
– Бог мой, – сказала я, заметив в прихожей старую, задрипанную кожаную сумку гигантских размеров. – Мак вернулся.
Я прошла на кухню, Делла за мной.
– Он никогда так не делает, – объяснила я. – Никогда не устраивает сюрпризов.
– Ты до сих пор во вчерашнем платье, – сказала она. – Что случилось?
– Заезжал Эд.
– О бо-о-о-о-оже!
– Нет, – сказала я. – Пришел. Ушел.
В этот момент снаружи раздался писк запираемой машины, входная дверь хлопнула, и в комнату вошел Мак. Впрочем, сказать, что он вошел в комнату, – значит погрешить против истины. Правильнее: он сам стал комнатой – Мак, подобно вакууму, засасывает все окружающее.
– Эй ты, лентяйка, – обратился он ко мне. – Мне пришлось самому съездить за молоком.
Мак водрузил на стол четыре огромных пакета из магазина «Плэнит Органик», где, как известно, продаются исключительно натуральные продукты.
– Я стал вести здоровый образ жизни, – сказал он. – Ума Турман только что прочла мне длиннейшую лекцию о том, какое дерьмо я ем. – Он сунул в рот три сигареты и прикурил все три сразу.
Я шучу: он сунул в рот одну сигарету, но когда речь идет о Маке, единственного числа всегда мало. Сигарета выглядела игрушечной и жалкой в его толстых пальцах-обрубках, хотя эта крохотная белая палочка и продолжала мужественно гореть в его опасном присутствии. Мужественно, пока он не разделался с ней, – обычно он выкуривает сигарету в три затяжки.
– Вот, – сказал он, вынимая из одного пакета коробку. – Я привез тебе набор, чтобы ты сама проращивала пшеницу, – ты должна заняться этим дерьмом. Потом мы выжмем из нее сок и сами пустим ростки. Привет, – сказал он Делле.
