Через час вернулся Жан:
– Что ты делаешь с мои карты?
– Возьми какую-нибудь, – ответил я. – Любую. Запомни ее и верни в колоду!
Он удивленно взглянул на меня, потом согласился.
Я собрал их, снова раздал и спросил:
– Ты ее еще видишь?
Он кивнул. А я снова собрал их в колоду, протянул ему и сказал:
– Сними верхнюю!
Он снял, посмотрел и засопел от удивления. Это была его карта.
– Почему ты мне не говорил, что ты уметь это делать?
– Потому что не умел. Еще час назад не умел.
– И как это у тебя получилось?
– А вот этого, – ответил я, инстинктивно повинуясь законам искусства, которым еще не владел, – я не могу тебе открыть. К сожалению.
Жан пожал плечами, сел и спрятался за раскрытым журналом. Время от времени он оскорбленно покашливал. Бедный Жан! Судьба оказалась к нему неблагосклонна. Спустя несколько лет его отец был застрелен снайпером на оживленной главной улице, а огромное состояние бесследно исчезло в безднах швейцарской банковской системы. Жан остался сиротой, без средств и родственников. Сегодня у него зубоврачебная практика в Лионе, он толст и носит усы.
Как только представился случай, я пошел в единственный книжный магазин в Ле-Веско, торговавший по большей части газетами, открытками, сигаретами, зажигалками и шариковыми ручками. Ассортимент книг состоял из альбомов с живописными горными видами, нескольких детективов и пожелтевшего издания «Бытия и ничто».[16]
– Я хотел бы заказать книгу о фокусах, – сказал я. – Заказать. Книгу о магии. С картами.
Владелец магазина, высокий лысый человек, воплощение старости, долго смотрел на меня и размышлял. Наконец он резко повернулся и прошаркал прочь. Я слышал, как он возится и кашляет в соседней комнате. В конце концов он вернулся с тоненькой пестрой брошюркой в руках: «Правила игры в ясс,[17] в доступном изложении Каспара Альменблума».
Однако в конце концов я все-таки добился, чтобы он выписал с почти недосягаемого склада книгу, выглядевшую примерно так, как я себе представлял. Книга в красном картонном переплете называлась «Карточные фокусы» и была тиснута писакой, сочинявшим также брошюрки о салонных играх, в том числе одну под названием «Сыграем в скрэббл».[18] Со множеством иллюстраций, с фотографиями улыбающихся молодых дам с картами в руках, с длинными пояснениями, с примитивными трюками. Все это показалось мне исключительно глупым. Я полистал брошюру, грызя карандаш, удивляясь тому, что испытываю к ней одновременно отвращение и интерес. Казалось, за всем этим пестрым вздором таится что-то сложное, значительное. Но возможно, я ошибался. На следующий день я отправился бродить по горам, было холодно и туманно, к полудню сквозь облака пробились тонкие лучи солнца, а вдали, над влажной дымкой, проступили вершины гор. Что-то должно было случиться, я это чувствовал.
