Мануил слушал молча, рассеянно водя пальцем по астрологическим таблицам. Фока с ужасом подумал, что базилевс сверяет его доклад с предсказаниями звезд. Если звезды покажут, что логофет не прав, базилевс обвинит его во лжи. Фоку бросят в подвал, а там долго не живут — палачи императора знают дело. Сначала запытают, затем потихоньку удавят и бросят тело в залив… Доклад логофет заканчивал треснувшим голосом.
— Расскажи о смоках! — неожиданно сказал базилевс.
«О ком?» — чуть было не спросил логофет, но вовремя спохватился: его письмо базилевсу годичной давности! Фока не предполагал, что его прочли. Ошибся. Базилевс не забыл.
— Смоки — водяные змеи, питающиеся рыбой и вырастающие до огромных размеров, начал логофет. — Хорошо летают. Нрава мирного, легко привыкают к людям, если поймать их совсем маленькими…
— Это я помню! — раздраженно сказал Мануил. — Почему не удалось их приручить?
Логофет облизал пересохшие губы:
— Это долгая история.
— Я не спешу!
— Три года тому в библиотеке нашли древний свиток на латыни. В нем рассказывалось, как приручить смока, как воспитать из него боевого змея. Свиток сохранился плохо, подробностей было мало. Однако мы решили попробовать. Послали людей к устью Дуная — только там в наших землях водятся смоки. К тому же владения империи по Дунаю более всего страдают от набегов половцев, а в свитке рассказывалось, как использовать смоков против варваров. Половцы приходят из степи конными, а кони не переносят крика змеев — разбегаются. Прирученный смок или два могли остановить конницу врага и даже рассеять ее.
Базилевс кивнул.
— Поначалу не заладилось. Не было желающих растить змея. Люди их боятся.
— У змеев зубы и когти! — усмехнулся Мануил.
— Наконец, нашелся рус, по имени Некрас, который вызвался добровольно. Молодой раб, образованный, смышленый, смелый. Чтоб дело шло быстрее, руса ознакомили со свитком.
— Доверили тайну рабу? — нахмурился базилевс.
— Там не было большой тайны, Великий, только упоминание. Некрас делал все сам: кормил змея, приучал его к себе, придумывал, как использовать для войны. По нашему требованию Некрас все записывал (он хорошо знает греческий), именно этот свиток составлял великую ценность. Мы за нее не опасались: по завершению работы раб бесследно исчез бы, а свиток — остался.
Мануил снова кивнул.
— У руса получилось, — сказал ободренный Фока. — Когда смок подрос, он стал на нем летать, седлая его, как коня. Дело непростое, и мы велели Некрасу обучить этому искусству наших людей. С его исчезновением можно было погодить. Но тут напали половцы.
