— И броню рассечет!
— Да? — сощурился Некрас. Оглядевшись, он взял с соседнего воза, где торговал кузнец, железный гвоздь-ухналь и положил его на край повозки половца. Одним движением вырвал саблю из ножен. Вои, толпившиеся у воза, расступились. Сабля описала сверкающий полукруг и с глухим ударом рассекла гвоздь пополам. Вои тут же окружили воз, с восхищенно рассматривая остатки гвоздя и ничуть не пострадавший клинок сабли.
— Теперь давай твоим! — весело скаля зубы, предложил Некрас. — Не останется щербины на мече — твоя правда, останется — моя…
Половец провел пальцами по лезвию некрасовой сабли и покачал головой:
— Твой меч три гривны стоит, а то все пять… Я по гривне отдаю. Чего же ты хочешь?
— Хитер! — засмеялся Некрас и отошел к соседнему возу, где брал гвоздь. Уплатил кузнецу белку за порчу и пошел к лошадям. Половец проводил его долгим взглядом.
— Кто это? — спросил он одного из воев, стоявших у его воза. — Ловко мечом управляется!
— Княжий сотник, Некрасом зовут.
Лицо продавца стало суровым.
— Побудь вместо меня! — велел он другому половцу, стоявшему поодаль. — Я отлучусь.
Бритый заспешил вслед Некрасу, но сотника догонять не стал. Следовал за ним в шагах двадцати-тридцати, стараясь не терять сотника и его слуг из виду. На выходе с торговой площади Некрас заметил женщину в рваной одежде и тремя детьми. Женщина, некогда очевидно красивая, стояла, понурив голову. Дети, мал мала меньше, окружали мать и жались к ней, словно цыплята к курице.
— Помоги, боярин! — тихо сказала женщина, поймав взгляд Некраса. — Дай хлеба детям. Со вчерашнего не ели.
— Откуда ты? — спросил Некрас, останавливаясь.
— Из Городца. Погорельцы.
Некрас потемнел лицом.
— Мне говорили, посад не сгорел!
— Мы в самом Городце жили, за стенами. Муж воем был у Ростислава, засекли его летось, а я с тремя осталась. Сотни Великого пришли, ругали нас, выгоняли на ночь в посад, чтоб сено их не запалили. Но его все равно запалили, и остались мы без крыши и совсем без ничего. Среди посадских родни у меня нет, я из дальней земли, приютить некому, пришла к князю милости просить. Зима скоро.
— Помог князь?
— Не доступиться до него, видела только тиуна. Тот сказал: как отстроят Городец — будет мне крыша. А пока живи, где хочешь, корми детей как хочешь… — женщина всхлипнула.
Некрас достал из кошеля жменю серебра, высыпал его в руку погорелицы.
— Спаси тебя бог, боярин! — нищенка бросилась целовать руку сотника. Тот сердито вырвал ее.
