На сагу о злой библиотекарше Кэтлин реагировала фразами: «Да ты что!» и «Правда?»
— Надо было соврать, — сказала она, когда я закончила. — Ты могла дать ей неправильный телефон или дать наш, все равно днем дома никого нет.
Я признала, что не очень умно вела себя с библиотекаршей.
— Но все к лучшему, — резюмировала Кэтлин. — Отец у тебя нормальный: компьютер тебе купил. Везет же.
Я не думала, что удача сыграла здесь какую-то роль, но промолчала. До меня дошло, что компьютер был для отца удобным средством избежать ответов на мои вопросы. Похоже, он хотел, чтобы я отыскала эти ответы сама.
Примерно в этот же период я в первый раз побывала на танцах.
Майкл позвонил мне (впервые в жизни) и пригласил, причем явно нервничая.
— Это просто танцы, — сказал он с ненужной запальчивостью. — Просто дурацкая школьная дискотека.
Хеллоуин в нашем доме не праздновали. Каждый вечер тридцать первого октября Рут опускала шторы и запирала двери. На редкий стук дверного молотка никто не отзывался. Вместо этого мы с отцом сидели в гостиной и играли в карты или другие настольные игры (когда я была маленькой, мы играли в конструктор, из которого строили машину, перевозившую карандаши с одного конца обеденного стола на другой).
Больше всего мы любили «Ключ к разгадке», в который играли ускоренными раундами, длившимися не более трех ходов с каждой стороны. У Макгарритов я обнаружила, что им требуется гораздо больше времени на раскрытие преступлений.
Я сказала Майклу, что мне надо спросить разрешения у папы.
Отец удивил меня ответом.
— Тебе решать. Это твоя жизнь, — сказал он и снова уткнулся в книгу, как будто меня тут не было.
Кэтлин выкроила время поговорить со мной о том, чего следует ожидать на танцах. Она сказала, что большую часть дней занята после уроков на репетициях школьного спектакля и уроках игры на флейте. Но так получилось, что в среду после уроков она свободна, и мы можем встретиться в центре в комиссионке, заодно и костюмы поищем.
Я осматривала платья на вешалке, когда она влетела в магазин.
— Классно выглядишь! — крикнула с ходу.
Она подстриглась так коротко, что когда затормозила, волосы упали ей на лицо.
— И ты тоже, — отозвалась я.
Но про себя подумала, что на Кэтлин слишком много косметики. Глаза у нее были словно обведены углем, волосы, покрашенные в черный цвет, выглядели темнее моих.
— Ты изменилась, — заметила я.
Похоже, ей было приятно это услышать.
— Мой новый имидж, — похвалилась она и приподняла волосы, чтобы показать мне уши.
