Я положила Кэтлин руку на плечо и отодвинула ее прочь, пока нас не заметили. Мы вернулись под конский каштан.
— Кто эта ведьма, и что она делает? — спросила Кэтлин.
Я объяснила, что Рут — кухарка моего отца.
— У него особая диета, — сказала я, а про себя добавила: «Которую я всегда по умолчанию считала вегетарианской, как и у меня».
— Выглядело так же мерзко, как и пахло, — фыркнула Кэтлин. — Похоже на потроха.
Позже мы отправились ко мне в комнату переодеться. Кэтлин взяла с подзеркальника одноразовый фотоаппарат и щелкнула меня, пока я надевала рубашку. Я выхватила у нее фотоаппарат.
— Так нечестно! — сказала я.
Она со смехом отобрала его у меня и выбежала в коридор. Прежде чем последовать за ней, я застегнула рубашку.
Но длинный, обшитый кедровыми панелями коридор зиял пустотой. Я принялась открывать двери в соседние спальни, уверенная, что она прячется.
Дом, такой родной, внезапно показался мне незнакомым. Я смотрела на него глазами Кэтлин. Вытертые ковры и викторианская мебель идеально подходили ему, и я откуда-то знала, что выбирала их мама.
Вот бывшая комната моих родителей, они лежали на этой кровати с пологом. Я не стала задерживаться на этой мысли. Сосредоточилась на обоях — узор из веточек лаванды на чуть желтоватом фоне, от букетика из шести цветков до двух с однообразной регулярностью от пола до потолка, а в одном месте возле плинтуса полоска бумаги загнулась, обнажив под ней узор оливкового цвета. Я гадала, сколько слоев бумаги мне пришлось бы снять, прежде чем я нашла бы узор, который мне понравится.
Комната за комнатой оказывались пустыми. Я проверяла даже чуланы. Войдя в последнюю комнату, почувствовала движение за спиной, резко обернулась, и Кэтлин меня щелкнула.
— Есть! — воскликнула она. — Почему у тебя такой испуганный вид?
— Не знаю, — ответила я.
Но я знала. Я испугалась чего-то, что могло случиться с ней.
— Давай прокатимся до аптеки и сдадим в проявку, — предложила она, помахивая фотоаппаратом.
— Но мы же еще не всю пленку отсняли. Уже отсняли. — Она ухмыльнулась. — Пока ты попусту тратила время здесь, наверху, я сделала несколько снимков внизу. Включая один портрет красавчика папочки, который я повешу у себя на стену.
— Серьезно? — Я надеялась, что она шутит.
— Не волнуйся, я его не побеспокоила. Он так углубился в чтение, что не заметил меня.
По пути вниз Кэтлин остановилась рассмотреть картину на стене.
— Жуть какая, — сказала она.
Это был натюрморт с тюльпаном, песочными часами и черепом — такой привычный, что я редко обращала на него внимание.
