. Ее нрав был дикий и свирепый, и никто не рисковал к ней приближаться. Но садовник принца, который ее кормил, без страха ездил на ней верхом».
Эдвардc уверяет, что сам видел, как эта «лэди-зебра» с аппетитом поедала большие листья табака, ела и бумагу, и даже мясо. Она не отказывалась от любой пищи, которую ей предлагали. «Я полагаю, – продолжает Эдвардc, – питалась она так в силу привычки, приобретенной во время долгого морского путешествия. На самом же деле, как у всех ослов и лошадей, настоящая ее пища – растения».
Так уж повелось с легкой руки Эдвардса – разуметь под кваггами самок всех зебр. Ошибки авторитетов нелегко бывает искоренить. В истории человечества много таких примеров. Судьба квагги – лишь малозначительный эпизод в длинной серии канонизированных недоразумений.
Даже француз Бюффон, один из самых крупных натуралистов всех времен и народов, в знаменитой «Истории четвероногих животных», опубликованной в 1787 году, называет кваггу самкой зебры.
Но буры, голландские поселенцы в Южной Африке, не читали зоологических трактатов и, наверное, поэтому не усвоили ошибок ученых. Они знали, что квагга – совсем особый вид диких лошадей: она похожа на зебру, но не зебра. Полосы у нее отчетливо заметны только на голове и шее. Туловище же бурое, а ноги и хвост белые. Сложение у квагги более приземистое и плотное, чем у зебры, и пропорциями своими она напоминала скорее пони, чем лошадь.
Буры называли кваггу «квакка», а готтентоты, у которых голландцы заимствовали это имя, – «кхоуа-кхоуа». Название это, как полагают, ономатопическое, звукоподражательное: квагга действительно басовито «лаяла», почти как мастиф – «кхоуа-кхоуа».
Многотысячные стада этих забавных полузебр, до того как европейцы появились в Африке, паслись в бескрайних степях, простиравшихся от мыса Доброй Надежды до реки Оранжевой и дальше к северу почти до самой Лимпопо. Квагги всегда держались в компании с белохвостыми гну и страусами. Страусы лучше видят, а квагги и гну лучше чуют. Сочетание получилось отличное: львов и людей объединенные таким образом животные замечали скорее, чем в «сегрегированных» стадах.
Но и дружеский альянс с гну и страусами не спас квагг от гибели. Бурам потребовались их шкуры для бурдюков; в них хранили они зерно, а мясом квагг кормили рабочих-африканцев, которых насильно заставляли обрабатывать свои поля. Из шкур, снятых с ног квагг, шили домашнюю обувь – вельшоонсы. Говорят, будто вначале квагг было так много, что бурам не хватало свинца, чтобы в них стрелять. Из трупов они вырезали пули, заряжали ими ружья и снова палили в беззащитных животных, которые не успевали даже далеко разбежаться.
