Она попыталась представить себе свое жилище. В ее доме было три спальни – одна на первом этаже, в которой спала сама Пейдж, и две наверху. Большая из этих двух была заставлена мебелью, которую Нонни не сумела пристроить после того, как продала свой дом несколько лет назад, а меньшая походила скорее на швейную мастерскую, поскольку там находились принадлежности для шитья, вязания и, кроме того, всевозможные медицинские журналы, которые Пейдж предварительно просматривала, а потом откладывала, чтобы повнимательнее прочитать на досуге.
Меньшую комнату куда легче привести в порядок, но для ребенка нужно помещение побольше. С другой стороны, Пейдж решила, что не слишком хорошо оставлять бедную девочку на втором этаже. Первое время девочке придется спать в комнате Пейдж.
Когда в одной комнате поселятся вместе с Пейдж, Сами и котенок, свободного места в ней почти не останется. «Что же я все-таки наделала!» – думала между тем Пейдж, сжимая руль и пытаясь сохранять спокойствие. Спокойствие пока могло означать одно – изо всех сил стараться не думать о том, что произойдет на следующее утро, когда ей придется идти на работу. Она изредка поглядывала на Сами, сидевшую рядом в новенькой машине на специальном сиденье для детей, приобретенном Марой. Девочка также поглядывала на Пейдж проницательными и немного грустными глазами.
– Все так или иначе утрясется, – попыталась Пейдж уверить ребенка, а заодно и себя. Она заговорила с девочкой несколько странным для себя тоном, который, как она считала, соответствовал ее новым обязанностям матери. – Ты приспособишься. Все дети так или иначе приспосабливаются, – именно такие слова она обычно говорила родителям, когда возникала проблема очередного прибавления семьи. – Я тоже умею приспосабливаться, значит, мы с тобой прекрасно поладим. Больше всего на свете ты нуждаешься в любви, и я буду тебя любить, правда, буду. Единственное, что ты должна сделать – это сказать мне, что ты любишь, а что – нет.
Сами по-прежнему молчала и только смотрела на Пейдж огромными выразительными глазами, которые уже слишком много видели за очень коротенькую жизнь их обладательницы.
Неожиданно Пейдж пришло на ум, что вдруг девочка вообще лишена способности говорить. Вполне вероятно, что ее наказывали за громкий крик или она сама пришла к выводу, что криком не поможешь в этой жизни – и в этом случае Пейдж придется снова учить девочку говорить, и кричать, и внушать ей, что в крике самом по себе ничего дурного нет, наоборот, крик – проявление здоровой детской натуры, которая таким способом дает знать взрослым о своих нуждах. Такое обучение потребует от нее много внимания и терпения, а кое в чем девчушке придется даже потакать. Короче, времени для этого потребуется немало.
