— Вы в трансгрессе Солювелла-три. Срок выхода три минуты, массу принимаю, код перегиба бам-у-эс-тридцать-тридцать.
— А попроще?
— Трансгресс — парамост пространственных перемещений, перегиб длится три минуты, выходы квантованы, ближайшая точка выхода — Балор-девять, сто десять тысяч парсеков.
— Так далеко мне не надо. — Павел заметил, что женский голос произносит совершенно иные слова, но речь синхронно переводится на русский язык. — Солювелл-три — это Земля? Или Солнце?
— Это Колыбель, около четырех миллиардов лет назад называлась Солнечной системой. Больше информации не имею. Обратитесь в общий Информ Солювелла-три. Могу предложить код обмена сто второго хроноквантградуса.
— Не надо. Могу я… э-э, каким-то образом выйти из этого парамоста… трансгресса… без перегибов и перемещений?
В тот же момент Павел очутился на полу холла рядом с решетчатой колонной, не изменившей своего мирного вида.
Вот тебе и труба!.. Трансгресс… первая точка выхода — сто десять тысяч парсеков! Попробуй, дойди обратно!
— Чувство юмора — это неплохо, — раздался рядом тихий голос. Не женский, мужской. — Но лучше бы вы не теряли чувства осторожности.
Павел оглянулся, посветил фонарем — никого.
— Это снова вы? С кем я сейчас разговаривал?
— С автоматом обслуживания трансгресса.
— Так эта труба — что-то вроде таймфага?
— Через здание лаборатории проходит линия перегиба пространственных координат, ваш мозг воспринимает ее как «трубу». Не отвлекайтесь.
— Понял, — вздохнул Павел. — Спасибо за совет.
Где-то далеко в глубине здания с тонким звоном лопнула струна — именно такой звук коснулся слуха. Павел вздрогнул, машинально проверил встроенную в пояс и предплечья скафандра аппаратуру звуко— и видеозаписи: работают, и направился к двери в коридор, ведущий к лестничной клетке. Ему предстояло подняться на четвертый этаж в зал управления лабораторией.
Автоматика двери не работала. Павел нашел заслонку ручного управления, нащупал рычажок и потянул на себя.
Коридор за дверью выглядел странно. Его стены были волокнистыми, как спрессованный дым, и уходили вверх на недосягаемую высоту, луч прожектора терялся, казалось, где-то в километре от пола. Но и пола, как такового, не было, вместо него во всю ширь коридора пролегала рваная каменная борозда, по дну которой бежал ручей. Струя воды добегала до самой двери и… исчезала, будто отрезанная невидимым лезвием!
Павел прислушался, но плеска ручья не услышал. Лишь издали, из глубин здания долетали иногда странные звуки: потрескивания, мокрые шорохи, удары водяных капель в гулкое дно, звуки лопнувшей струны…
