Златков умолк.
— Но для каких целей иной разум или наши потомки использовали хроноускоритель? — спросил самый старый из членов Совета.
— Да, — очнулся Златков. — Это лишь предположение, но уж очень хорошо оно укладывается в прокрустово ложе имеющихся данных. Всю информацию, все догадки и гипотезы, теоретический аппарат хронофизики и физики вакуума, космологии и теории сингулярных состояний я вложил в большой «мозг» Академии наук. И получил ответ: хроноген «провалился» в самое начало времен, и возможно, именно в этом причина Большого Взрыва, взрыва космического «яйца», породившего нашу Вселенную!
Члены Совета переглянулись, кое у кого впервые промелькнули на губах легкие улыбки, только Павел поверил Златкову сразу. Но умудренные опытом члены Совета безопасности не стали доказывать Златкову, что его идея — всего лишь порождение человеческой мысли, пусть и пропущенной через умную машину; каждый из них уже принял решение, и теперь следовало из двух с лишним десятков решений составить одно самое верное в создавшейся ситуации. Павел внутренне поежился, представив, какое бремя ответственности несут эти суровые, молчаливые, сдержанные люди: от их решений сейчас зависела судьба человечества в целом…
Златков понял реакцию присутствующих, но не обиделся. Он и сам на их месте отреагировал бы так же.
К столу вышел Костров.
— Нет смысла лишний раз утверждать, насколько серьезны заявления Ромашина и Златкова. Предлагаю следующее: сконцентрировать усилия лучших умов человечества для разработки способа проникновения внутрь хроноускорителя, срочно подготовить дублеров Жданову, установив причины отбора его неизвестным наблюдателем, попытаться связаться через Ствол с теми, кто нас контролирует, и наконец сообщить о случившемся человечеству — люди должны знать все! Это главное, что должен решить Совет. Остальное — забота подкомиссий. Я имею в виду вопросы энергозатрат, эвакуации, перехода УАСС на всеобщий «Шторм» и так далее. Прошу высказываться…
Спустя час Павел шел с Ромашиным в медцентр Управления, где его ждали медики-эксперты со своей головоломной аппаратурой.
У двери в медцентр начальник отдела придержал Павла за руку.
— Дальше я с вами не пойду. Не знаю, что вам сказать, прежде чем вы… Понимаете? Волнуюсь.
— Спасибо, — пробормотал Павел. — Я тоже, честно говоря, волнуюсь. Ничего говорить не надо, и так все понятно.
— Наверное, действительно не надо. Слова на язык просятся какие-то слишком громкие, трескучие, вроде: «за спиной Земля», «от вас зависит судьба цивилизации»…
