— Только, мил-друг, осторожненько, прошу. — И отпускал меня с миром.
Потом я летал, стараясь быть на самом деле осторожным: мне вовсе не хотелось лишаться этого сказочного места. После полетов я делал замечания по работе материальной части ведущему инженеру, механикам, заполнял отчеты и был свободен.
Вначале меня даже сомнение брало: ну что это за испытательная работа, когда ничего не случается? Давила на сознание расхожая литература, охотно изображающая испытательные полеты как некую разновидность боя быков или показательного выступления гладиаторов.
Но постепенно я привык, втянулся и вовсе не искал приключений на собственную голову. Давно уже и твердо я усвоил: главный показатель успехов в авиации — отсутствие «чепе» и предпосылок к оным! И старался.
В тот день я взлетел, как обычно, и сразу после отрыва перевел кран уборки шасси на подъем. Видел: погасла левая зеленая лампочка, следом — правая. Малость спустя почти одновременно загорелись красные огоньки: шасси убралось, стойки встали на замки. Все в порядке.
Набрал положенную высоту, прогнал площадку и убедился: максимальную скорость мой «ероплан» хоть и без удовольствия, но все же дает. Выполнил десяток фигур. Отклонений не обнаружил и начал снижение.
Подошло время выпускать шасси. Давление в гидросистеме соответствовало. Мне следовало перевести кран в положение «выпуск» и ожидать... Погасли красные лампочки. Чуть позже загорелась левая зеленая, а правая не включалась.
«Здрасте! — сказал я себе и подумал: — Может, лампочки не в порядке?» Нажал на кнопку контроля: зеленый глаз засветился... Значит, стойка шасси не становится на замок. Почему? Доложил ситуацию земле, попросил:
— Я пройду над стартом, поглядите и скажите, в каком положении правая нога.
Земля сказала:
— Стойка убрана, встречный щиток колеса закрыт.
Если замок не открылся, аварийный выпуск применять нельзя. Но... красный свет погас, стало быть, замок открылся...
Я проверил положение крана и открыл вентиль аварийного выпуска. Положение не изменилось.
Что же могло произойти? На взлете, после того, как погасли зеленые лампочки и еще не зажглись красные, до меня дошел... Нет-нет, «дошел» — слишком сильно сказано... мне почудился легкий, скрежещущий звук... собственно, даже не звук — сотрясение... Так бывает, когда на колесах вместе с грязью поднимается какой-нибудь посторонний предмет — прилепившийся камушек, железка... Но я взлетел с сухого бетона.
