Большие неприятности | страница 54

— что-то замкнулось.

Я положил листок на кумачовую, в чернильных пятнах скатерть и покачал головой:

— Нет.

— То есть как — нет? — очень тихо, не столько с угрозой, сколько с удивлением спросил Веня, дер­гая косой ремень, изображавший портупею.

— Не буду.

— Разве ты не понимаешь... последствия... резо­нанс... И вообще, а что случилось?

Я повернулся и молча пошел из пионерской комнаты. И было мне не так страшно, как неловко; не за себя — вообще.

 — Подводишь коллектив! Пренебрегаешь дове­рием товарищей! Уклоняешься от участия в поли­тическом мероприятии! — долетело мне вслед.

Кажется, только тут я оценил серьезность угро­зы. И струхнул, не стану скрывать. И сразу обо­злился. Впрочем, и к лучшему — когда я злой, голова работает яснее.

— Уклоняюсь? — заорал я в полный голос. — От политики уклоняюсь?! Пошли в райком! Пошли, и пусть мне там скажут, «дорогой товарищ мастер», что за политику делают твои приветствия! Кому они нужны?! — Я орал довольно долго и, видя, что старания мои не напрасны, вдохновлялся все боль­ше, а Веня линял на глазах.

— Ну, ладно-ладно... будем играть в тихие игры... Не надо произносить липших слов, — сказал он ворчливо.

И вдруг я понял: победа за мной.

Но радость была недолгой. Одержать верх в малюсеньком жизненном эпизоде, в штучной, так сказать, ситуации, еще не означает быть на высоте.

Мои отношения с учительницей химии, деликат­но выражаясь, складывались не лучшим образом. Химичка густо награждала меня тройками, без конца иронизировала по моему адресу. Так, во всяком случае, мне представлялось.

Одержав победу над Веней, я возомнил, что и с Антониной Дмитриевной справлюсь без особого труда.

Мне не казалось, что я заношусь или хамлю учительнице, я искренне полагал, что всего лишь даю понять — перед вами человек, личность, и вы обязаны считаться с этой личностью. Я усердство­вал в своих усилиях. Но никаких ощутительных результатов не достиг.

В какой-то день Антонина Дмитриевна велела мне остаться после уроков. Выдержала минут де­сять в пустом классе, видно, давая время обду­мать положение и сосредоточиться, а потом спросила:

— Что происходит, Абаза, тебе не нравится химия?

— Почему? Наука будущего... Очень забав­но — наливать и переливать, особенно когда окра­шивается... И взорваться может...

— Так в чем дело, Абаза, раз предмет тебе нравится?..

— Предмет — да! Но вы, Антонина Дмитриевна, не очень мне нравитесь... — Я честно собирался объяснить, что именно мешает ей быть на высоте, но Антонина Дмитриевна слушать не пожелала; встала и у игла.