– Что это? Из-за чего такой шум?
– Кажется, какая-то локальная авария. Ничего, ее быстро уладят. Такое у нас почти каждый день случается…
– А куда вы меня ведете?
– Сейчас увидите.
Они прошли цех насквозь. Захлопнув за собой выходную дверь (тоже тяжелую, массивную), Рипли бросила взгляд вперед – и замерла на месте.
Шлюпка. Их шлюпка, бортовой номер «26-50». Вернее, то, что от нее осталось…
Только сейчас она поняла, насколько жестким было приземление. А поняв это – поверила доктору. Действительно, чудо еще, что она сама осталась жива.
Внутри шлюпки почти ничего уже не было, кроме анабиозных саркофагов – битых, разломанных. И один из этих саркофагов был значительно меньше, чем два других.
Этот маленький саркофаг был разбит. Разбитым оказался и один большой. Целым остался лишь второй большой саркофаг. ЕЕ саркофаг…
Рипли, конечно, понимала, что это значит. Да и в словах Клеменса у нее не было оснований сомневаться. Но все же окончательно она поверила ему только теперь.
– Где… – голос ее сорвался, – где тела?
– В морге. У нас здесь есть собственный морг.
Клеменс помолчал, а потом добавил, сам не зная зачем:
– Тела ваших товарищей пробудут там до прибытия спасателей и следователя.
– Следователя? – Рипли вдруг остро взглянула на него, и врач почему-то смутился, хотя повода для смущения у него не было.
– Ну, в таких случаях всегда прибывает следователь. Здесь требуется уяснить причины аварии, смерти… Хотя на этот раз, по-моему, задача у него будет довольно простой.
– Да. – В уголках губ Рипли легли скорбные тени. – В этот раз будет простой…
Как завороженная она смотрела на искалеченную шлюпку.
– Какой смертью они умерли?
– Коммандос – он, кажется, был в чине капрала – просто разбился, грудную клетку ему раздавило, как орех. (Услышав это, женщина коротко вздохнула, судорожно сжав кулаки.) А девочка, по-видимому, утонула, захлебнулась в антифризной жидкости, когда разбилась охлаждающая система ее капсулы.
– А андроид?
– Разбит, не функционирует. Вместе с прочими поломанными приборами мы вынесли его в другой отсек – тот, где у нас находится свалка.
Клеменс проследил за взглядом Рипли и понял, что смотрит она даже не на шлюпку вообще, а только на меньший из саркофагов.
– Я думаю, она так и не успела прийти в сознание. Это была легкая смерть, мгновенная и безболезненная. Если смерть вообще бывает легкой… – врач замолчал. Он каким-то шестым чувством вдруг ощутил, что эта женщина знает о жизни и смерти много больше, чем он сам, хотя ему и не раз случалось видеть гибель. – Мне очень жаль, – неловко сказал он, поняв, что попытка утешить не удалась.
