Северянин, как передала служба безопасности, все понял. Просил его извинить и обещал больше Пушкина со всякой ерундой не беспокоить.
Так что инцидент можно считать исчерпанным и продолжать спать спокойно.
* * *
А на октябрьские праздники выпало четыре выходных дня подряд. К тому же осень в том году была поздняя и октябрьские совпали с перелетом птиц — а перелет, как известно, — праздничная страда для каждого охотника! Пушкин заранее предупредил всех, чтобы готовились.
Но то ли народ устал от загородных безумств, то ли семьи наконец взбунтовались, но директора один за другим отпадали из общей компании. Одному нужно было на дачу разобраться со строителями, которые не так покрыли крышу, другому дети подкинули внучку, третьего жена тащила к морю на Бали. Уже за несколько дней до охоты стало ясно, что в ней примет участие не больше половины обычного состава.
Лопатин тоже было собрался улизнуть под общий шумок, но Сашка даже слышать не захотел:
— Нет, Лопата! Уж ты-то обязательно! Не то обидишь на всю жизнь!
— Да у меня, знаешь, Сашок, какие-то предчувствия… Сам не знаю… Может быть, вообще не ездить?
— Как это не ездить! Егерь звонил, говорил, наверняка гуси пойдут. А уж уток — немерено! Предчувствия, вишь, у него! Ты что, бабка старая? Даже слышать ничего не хочу!
Когда они втроем — Лопатин, Сашка и Пистон — уже выехали на пушкинском джипе в сторону заказника, в кармане Пушкина зазвонил мобильный телефон.
— Василич! Ну где ты? Уже наливать пора! — прокричал Пушкин в трубку. — Что?! Как это не приедешь? Почему? Разбили стекло в машине? Пытались вынуть магнитолу? Ну, ё-моё! Бывают же еще такие отморозки! Ну что ж поделать… Езжай в ремонт.
Лопатин робко проследил за тем, как Пушкин спрятал трубку в карман.
— Что? — спросил он.
— Что слышал! Василича не будет, — мрачно сказал Пушкин. — Просто мор какой-то среди людей.
Лопатин кивнул, тоже опечалился и бросил невольный взгляд на Пистона. Пистон как ни в чем не бывало смотрел в окно, с постной физиономией разглядывая макушки окружающих деревьев.
Минут через двадцать телефон зазвонил опять.
— Исай, ты, что ли? — прокричал Пушкин. — Что?! Кобель сбежал? Кобеля сманила бездомная сучка? Не можешь приехать, потому что идешь искать кобеля? Ну, ё-моё! Вы что, сговорились все?
Пушкин помрачнел еще больше.
Лопатин опять посмотрел на Пистона, и тот опять сделал вид, что не замечает его взгляд.
Когда они уже прибыли на место, выяснилось, что и последний, третий оставшийся участник мероприятия не сможет приехать.
