О как! Похоже, я поторопился в некоторых своих оценках…
— Малфой, будь человеком, поделись закусью, а? — Уизли коварно улыбнулась. — В память о том, что между нами было!
Я на миг обомлел: о чем это она? Потом дошло.
— Ну если только в память о том, что между нами было, — я вернул ей ехидную усмешку. — Вообще-то, я тоже к Санни.
Если Роза и удивилась, то ничем этого не показала, а только деловито осведомилась, кивнув на кухню:
— А там еще что-нибудь осталось?
Я раздраженно пожал плечом: бутылка огневиски медленно, но верно выползала из-под локтя.
— Малфой, ты чего крючишься, как будто неделю не срал?
Отвечать было некогда. Я сунул поднос обалдевшему от такой бесцеремонности Поттеру-младшему и поймал выскользнувшую бутылку у самого пола.
Поттер-старший присвистнул:
— Ого!
— Ага! — Мстительно агакнул я в ответ. — Чуть не расколотил из-за тебя.
— А при чем тут я? Это родители твои виноваты, что у тебя руки кривые!
— Молча-ать!
Роза стояла, сжав кулачки, и буквально тряслась от злости.
— Нашли время ругаться, остолопы! Отбой через пятнадцать минут! Мы еще даже подарки из гостиной не забрали! А ну марш на кухню, и чтоб с пустыми руками не возвращались!
Поттеры сгинули в недрах кухни, а я стоял, как оглушенный: подарок! Подарок для Санни! Я забыл!
— Малфой, чего застыл? Прячь контрабанду и пошли! Не хватало нам с огневиски попасться!
Командовать Уизли явно научилась у матери…
* * *
— Натюрморт! — Сложив руки на груди, Ал Поттер разглядывал впопыхах сооруженный нами стол. — Хоть картину пиши!
Спасенная бутылка горделиво высилась посреди гастрономического изобилия рядом с многострадальным ананасом.
Роза встала между мной и Поттерами, уперев руки в боки.
— Значит, так, парни. Раз уж мы все вместе оказались здесь по одной и той же причине, отныне и впредь я объявляю эту гостиную территорией мира. Не хватало еще испортить Санни праздник вашей грызней! Если начнете цапаться — учтите, прокляну так, что и Гарри не расколдует! Я ясно выражаюсь?
Куда уж яснее…
— Если ясно, жмите руки.
Дружный протестующий возглас Поттеров был пресечен яростным взглядом синих глаз.
В гробовом молчании мы обменялись рукопожатиями, и выражение лица Джеймса при этом было таким, будто он съел целый лимон, посыпанный чилийским перцем.
В этот момент портрет тихонько отъехал в сторону, и по гостиной разнесся звонкий голос Санни:
— Хью, ну какой смысл нарушать правила, если об этом никто не узнает? Все равно что устраивать концерт и не продавать на него билеты…
