Солнце светит для всех.
* * *
В среду мы были сражены известием из барсучьей гостиной: профессор Грейнджер словила Санни за курением в школе. «Накаркал!» — едва не плача, костерил я себя. По правилам, Санни полагалось отчисление, без вариантов. Я одиноко метался по школьным коридорам, вмиг ставшим холодными и цинично-безразличными, не в силах представить свою жизнь без ее радостного беззаботного света… Уткнувшись лбом в стену какого-то неизвестного мне ранее тупика, я понял: буду валяться в ногах у директора, у Грейнджер, у черта лысого, лишь бы Санни осталась в школе. Я, Малфой, на коленях стану вымаливать для нее прощение, хоть бы для этого мне пришлось до самого Выпускного бала чистить ботинки Поттерам и Уизли!
Чистить ботинки мне не пришлось. Как выяснилось, в этот вечер у директора МакГонагалл перебывали делегации едва не со всей школы (исключая, разумеется, моих дражайших сокурсников) с одной-единственной просьбой… Райвенкло с неопровержимой логикой доказывал, что такая суровая мера наказания не соответствует тяжести совершенного Санни проступка, Хаффлпафф молча глазел десятками умоляющих глаз, Гриффиндор вопил, что так нельзя, просто потому что нельзя… Мое появление только довершило картину. Пробившись к МакГонагалл сквозь плотную толпу студентов, я…
Я опустился на колени.
Тишина.
Ошарашенное лицо директора.
— Мистер Малфой, встаньте немедленно!
Глухой стук двери директорского кабинета.
Дурак.
Думал, что мое унижение чего-то стоит. Да кто я такой?! Отребье, сын приспешника Вольдеморта, чистокровное дерьмо! Почему меня должны брать в расчет?! Если даже «порфироносные» Уизли не смогли…
Идиот.
Поднимаюсь, давя злые слезы.
Горгулья отъезжает в сторону, из-за нее появляется Санни. Нет, не так — сначала из-за горгульи выплывает солнечная улыбка, а вслед за ней — Санни.
— Ребята… — Шепчет она, отвечая на невысказанный вопрос. — Ребята… Я пойду…
— Санни? — Кажется, этот полный тревоги голос принадлежит Розе Уизли.
— Вещи распакую! — Хохочет Санни.
Хохочет Хаффлпафф. Хохочет Райвенкло. Заходится восторженным воплем Гриффиндор. Санни попадает в тесное кольцо объятий и поздравлений. Я стою у стены и мучительно пытаюсь справиться с колючим комом в горле.
— Скорпи!
Выпутавшись из настойчивых рук, Санни идет прямо ко мне, студенты расступаются перед ней, как перед сошедшей на землю олимпийской богиней.
— Скорпи… — Сияющие глаза, моя рука оплетена тонкими прохладными пальчиками. — Есть унижение, которое возвышает.
