— Будет плита, — заверил Арсений. — Только деньги на бочку и никаких трудодней.
Надо отдать должное Журке: парень он был, как говорят, от скуки на все руки. За любое дело брался, не оглядываясь, и все у него выходило, в общем, гладко. Но тут он сорвался…
Через два дня Петр мимоходом завернул к кормокухне. Работа там шла ходко. Оставалось только поправить трубу. Журка стоял на крыше и принимал от Геньки ведро с глиной.
— Как дела, орлы? — крикнул Петр.
— Порядок, председатель, скоро кончим.
— Молодцы!
— Если мы не молодцы, тогда и свинья не красавица, — добавил Арсений и спрыгнул на землю.
— Ну что ж… показывай.
— Будьте любезны. — Журка ногой распахнул дверь в кормокухню.
Петр, согнувшись, шагнул через порог. В нос ударил запах кислого картофеля и тухлых бочек. Занимая половину кормокухни, стояла добротная плита. Она была гладко вымазана глиной и разрисована квадратами со звездами. Стояк от плиты до потолка тоже был заляпан звездами.
— Это совершенно ни к чему, — заметил Петр.
— Генька постарался. Он у нас десятилетку кончил.
Генька, очевидно, смутился: что-то пробормотал непонятное и плюнул в кадку с водой.
Петр осмотрел посадку котлов, заглянул в топку, потрогал там колосник, проверил дымоход, дверцы, вьюшки и остался доволен.
— Работа первый сорт, — похвастался Журка.
Петр мельком взглянул на потолок и удивился: темный от копоти потолок из тонких, кое-как поскобленных топором бревен прогнулся и горбом повис над плитой. Два бревна, выскочив из паза, уперлись в стену. Петр топнул — бревна закачались, из щелей посыпался мусор.
— Рухнет, а? Людей задавит, а?
Журка отвернулся и равнодушно пожал плечами. Петр выскочил в сенную пристройку, подставил к стене бочку, поднялся наверх… И все понял: громоздкий дымоход, боров, был сложен прямо на потолке и тяжестью своей продавил его.
— Журка?!
Тот, заложив руки в карманы парусиновых штанов, стоял в дверях.
— Ты почему так, а?.. Почему без стеллажа?
— О стеллаже у нас разговора не было.
— А-а-а… Разговора не было? — Петр так сжал челюсти, что они онемели, и вдруг крикнул неприятным, тонким голосом: — Идем со мной!
Арсений опять пожал плечами.
— Куда? Зачем?
— Идем!
Петр схватил Журку за рукав, выволок на улицу и, толкая в спину, повел к реке. Журка шел ровным широким шагом, втягивая голову в плечи при каждом толчке. Но когда их скрыли кусты, остановился и спокойно спросил:
— Бить будешь?
Петр подскочил к нему, но Арсений неожиданно мотнул головой, и кулак Петра скользнул по затылку. Удар был сильный и неловкий; Петру показалось, что не он ударил, а его хватили по руке выше кисти.
