– Я всегда очень четко понимаю, что я делаю. Я глубоко убежден, что я – гений. Я глубоко убежден, что любой человек – гений. Гениальность всегда состоит только в одном – это осознание ответственности за дарованные Богом таланты. Отсюда необходимость пахать в сто раз больше, чем обычный человек. И я действительно спокоен, даже когда кричу, на радио, например. Это просто форма, я понимаю, что когда человек едет в машине в пробке, ему довольно сложно концентрировать внимание, надо его не убаюкивать, а вздергивать. Я много лет занимался борьбой. И я всегда нападаю, не меняя выражения лица, как медведь. Это очень огорчало моих партнеров.
– Ваша книга – провокативна, вопросы, которые адресуются в ваших программах аудитории, тоже. Провокация вам близка как жанр?
– Она мне совсем не близка. Просто существуют формы мыслительного процесса, особенно свойственные еврейской традиции. Форма диалога и вопрос «А если бы?». Эта форма мне как раз близка. А в моих передачах нет провокации, это алармизм. Я показываю обществу, какое оно на самом деле, чтобы оно могло одуматься. Я показываю это людям, которые влияют на государственную политику, отвечают за государственную идеологию. Неужели вы считаете, что я не задавал себе вопроса: «Зачем ты приглашаешь Макашова?» Но неужели вы считаете, что я имел право его не пригласить – после того, как они написали это письмо?
– Зачем лишний раз накалять общественные страсти? Зачем выпускать джинна из бутылки?
– Вы когда-нибудь видели скороварку? Сначала вам кажется, что все хорошо, а потом вы выковыриваете из головы металлические фрагменты. Все, что касается ксенофобии, необходимо высвечивать, чтобы с ней бороться. Я сейчас много езжу, встречаюсь со студентами, часть из них – «Наши». Я приезжаю к ним, я читаю их манифест. Я им говорю: «Что вы здесь написали? Это же стыдно. С этим я согласен, а с этим нет». И когда демократы начинают говорить мне: «Как ты мог, как ты смел пойти к “Нашим”?» – я отвечаю: «Они дети, студенты, им по 22–23 года. Если за их души не бороться, то как потом жить стране?»
– Но почему вы боретесь за юные души именно на площадке «Наших»?
– Я борюсь на всех площадках. Я езжу ко всем, кто зовет. «Наши», по крайней мере, антифашисты и демо-краты. И я им объясняю: если вы демократы, вы не можете призывать к насильственному методу борьбы с оппозицией. Вы должны бороться с экстремизмом, но не с инакомыслящими. Демократия подразумевает защиту слабого, права человека на иное мнение. Они это понимают и аплодируют. Когда я говорю, что они должны бороться с фашистами, с РНЕ, с ксенофобией, они говорят: «Да!» И когда говорю, что совсем не должны бороться с Хакамадой, Рыжковым, что это глупости, они тоже отвечают: «Да, действительно».
