Чего я не могу дать читателю - это сделать его специалистом. Но он должен вообразить: мы, специалисты, теперь мыслим сериями, - в этом отличие даже от крупных и благожелательных биологов, которые, листая наши данные, видят рассказы и взвешивают их вероятность. Для нас каждый рассказ - совокупность множества деталей, а всякая из них, как бусы на нитку, нанизана вместе с подобными деталями из других рассказов. Далеко не каждый наблюдатель заметит особенности шеи, или манеру отходить от человека при встрече, или ногти, или особенность поведения лошадей при неожиданной встрече... Сотня таких встречающихся там и тут признаков нами засечена. Вот мы вынесли на карточку, озаглавленную "шея", шифры всех эпизодов, где упомянута шея, или, напротив, перфорировали карточки многих эпизодов отверстием, означающим "шея". Мы получаем серии. И когда кто-либо сообщает нам о новом наблюдении, мы первым делом и уже невольно примеряем детали к сериям. Но этого не продемонстрируешь здесь, в коротком очерке.
Одна моя помощница разнесла всю имевшуюся информацию на карточки, и вместе с мужем они разложили их на полу своей комнаты по заданой схеме. Пересмотрев их все, муж, далекий от наших страстей, капитулировал: "Я вижу его, как живого!" Нам, посвященным, достаточно услышать какую-нибудь деталь, чтобы, переглянувшись, понять, плоть это или вне серий. А извне нам говорят: пусть и правдоподобно все это, но ведь бесплотно, слова. Чтобы почувствовать плоть, надо прочесть очень много. Плоть выступит сквозь слова.
Я принял крест привести всю эту груду в порядок. Плод нескольких лет невероятного напряжения, толстенная рукопись продиктована, завершена: "Современное состояние вопроса о реликтовых гоминоидах". В ней тридцать четыре авторских листа - тесный свод всего узнанного и понятого на 1960 год, а вторым приступом - к исходу 1962 года. Это - черта под целым этапом работы.
Теперь надо было напечатать эту книгу. Ведь без этого почти никто не слышал толком, на чем мы стоим.
Нет, мы встречали не только насмешки да кукиши: снова и снова протягивались в помощь человеческие руки.
Нужны отзывы посторонних зоологов на рукопись. И вот - вдумчивый положительный разбор С.К.Клумова. Другой рецензент - Н.Н.Ладыгина-Котс. Наконец - заведующий кафедрой зоологии позвоночных Ленинградского университета профессор П.Б.Терентьев. Разумеется, рекомендация рукописи к печати (кроме главы о восточной медицине) не обязала его стать моим сторонником ни в коем случае. Но он взыскательно проверил научную фактуру. Не скрою, это была истинная радость сдать ему письменный экзамен на аттестат зрелости зоологическоо мышления. Впрочем, на одной ошибке мэтр меня поймал, и это оказалось именинами "нашего подопечного". П.В.Терентьев сверил мой текст с каноническим двенадцатым изданием "Системы природы" Иарла Линнея и наставил меня, что данный вид был окрещен Линнеем не "человек ночной", ибо это относится к описательной части, а "человек троглодитовый". Спасибо за науку. Отныне: Homo troglodytes Linnaeus. Троглодит!
