— Я решила, что нам стоит найти какое-нибудь занятие, пока он готовится.
Дьюранд кивнул. По крайней мере девочке это и впрямь было необходимо.
— Так говоришь, ты меня знаешь? — спросил он у малышки.
— Ты жил в моем доме. В замке. Ты был одним из мальчиков, — ответила Альмора.
— Да, был. Я тебя тоже помню. Мне очень жаль, что все так получилось.
Губы девочки сжались в тонкую прямую линию. Она покрепче обхватила руками ведро.
— Да. А ты будешь сражаться за моего брата?
Дорвен положила руки на плечи Альморе.
— Твой брат очень храбр, — промолвил Дьюранд. Ламорику предстояло биться с Радомором в одиночку — и Дьюранд никак не мог это предотвратить. — Я сделаю для него все, что смогу.
В ближнем к ним стойле высился здоровенный вороной жеребец. Он глядел на Дьюранда сверху вниз из теплого сумрака.
— Это Бледный, — сообщила Альмора.
Огромные темные глаза великана мерцали откуда-то из-под стропил.
— Очень красив, — отозвался Дьюранд.
— Сэр Геридон говорил, это смешно, назвать его Бледным, — сказала Альмора. — Потому что он такой черный. Вот эта полоска на носу — только и есть на нем светлая, как столб в заборе. Сэр Геридон сам на нем и ездит. — Она прикусила губу. — А мне не разрешают. Сэр Геридон говорит — был бы Бледный таким ручным, чтобы катать девчонок, какой же из него тогда боевой конь, да?
Скрипнула дверь. В конюшню вошли Оуэн, Берхард и Бейден. Мгновенно оглядевшись, они сняли со стен упряжь и тихо вышли.
Дьюранд сглотнул и кивнул девочке.
— Тогда отойди-ка в сторонку, сейчас я буду его выводить.
— Он же сэра Геридона, — запротестовала Альмора, но Дорвен повела ее прочь из конюшни.
— Я о нем позабочусь, — пообещал Дьюранд.
— Я буду смотреть. Папа обещал. Мы все должны смотреть — каждый год.
И малышка вприпрыжку помчалась вперед. Дорвен кивнула — когда будет сражаться брат Альморы, девочку и близко нельзя подпускать к ристалищу.
На миг они остались вдвоем.
Дорвен поцеловала его — глубоким, бездыханным поцелуем, закрыв глаза, — а потом оторвалась от возлюбленного и поспешила за своей подопечной.
Дьюранд с бешено бьющимся сердцем пошел прочь.
* * *
— Кра!
Дьюранд застыл у выхода во внешний двор. А потом увидел. По обеим сторонам сидели на стенах иссиня-черные птицы. Падальщики. Многие сотни. Они занимали каждый свободный кусочек стены, каждую амбразуру над беспокойной толпой.
Дьюранд вывел геридоновского Бледного во двор. Не только пернатые зрители спешили на турнир — чуть ли не все население Акконеля высыпало на улицы, что вели к ристалищу. Жители города, с посеревшими лицами, замерзшие, стояли на поросших травой склонах под стенами. В одном конце ристалища ждал герцог Радомор, на другом — застыл Ламорик, выжидая, пока Гутред подтягивал подпругу его коню.
