– У нас ещё есть двадцать минут. Присядем, я должен вам кое-что сказать.
Народу в зале хватало, правда большинство гуманоидов набились в кабины для фторо- и гелиодышащих, и весь кислород оказался в распоряжении Полонского с маэстро и кочующего по звёздным системам пёстрого племени таукитян. Какой-то малец из их табора попытался было всучить Полонскому заведомо фальшивую поющую медузу, но маэстро Жорж издал тихий, похожий на шорох песка свист, и незадачливый продавец тут же телепортировался под защиту материнских шароваров.
– Я должен был рассказать вам всё это ещё несколько лет назад, в первую нашу встречу, – начал вампир, когда они сели. – Но видите ли, у нас ещё сохранились такие понятия, как честь рода и кровная месть. Это было главной причиной, почему я отказался в своё время давать показания против Гин-Гроана. Помните ту камеру рядом с моей? Вы тогда решили, что её обитатель ещё не прибыл, что его поймали, но пока не привезли. На самом деле, к моменту вашего появления она уже опустела…
Полонский отлично помнил это помещение, потому что прежде ни одна больница, ни одна исследовательская лаборатория не навевали на него такой жути своей сверкающей стерильностью, мертвенным светом электронных ламп и зловещей первозданной тишиной, говорившей об идеальной звукоизоляции.
– Вы хотите сказать…
– Я знал о нём только то, что он родился уже на Ашписе и его звали Рикардо. Он был намного моложе меня, если можно говорить о молодости и старости по отношению к бессмертию. Подозреваю, что эксперименты, которые на нас ставили, не были одинаковыми. От меня требовались вещи чисто физиологические. Должно быть, вы знаете, что над нами не властен ни один наркотик – кроме свежей человеческой крови. Когда-то мне стоило многих мук и трудов освободиться от пристрастия к ней. Простите за откровенность.
– Ничего, продолжайте, – сказал детектив, сглотнув. – А что делали с Рикардо?
– Точно не знаю. Кажется, что-то связанное с психическими реакциями, внушением… Но полностью ручаться не могу.
– Вы считаете, они перестарались, и он умер?
– Я уверен в этом. Они уничтожили все следы его пребывания в лаборатории, уничтожили его тело…
– Или, может, переправили его в другое место живым?
Маэстро Жорж помолчал несколько секунд.
– Нет. Я доверюсь вам, Виктор, хотя обычно мы никого не посвящаем в наши секреты. Есть некая внутренняя связь между представителями моего народа. Это не телепатия, потому что мы не можем мысленно разговаривать друг с другом. Скорее внутреннее осязание, ощущение тепла при воспоминании о своих близких, друзьях, знакомых – если они живы. От имени Рикардо на меня веет холодом небытия. Я отыскал его родственников на Ашписе, но у меня язык не повернулся бы сказать им, что он умер, как подопытное животное, в тайной лаборатории наркомафии. И я решил взять этот долг крови на себя.
