Между тем жертвенное мясо сварилось. Позанбунаведы вынули его из котла и положили на огромные деревянные блюда (блюда могучия), с которыми стояли перед хорай-жигать (поварней) янбеды. Приняв мясо, они отнесли его к южным воротам керемети и положили на находившийся там стол, устроенный в виде банного полка (хума), и разрезали его жертвенными ножами на столько кусков, сколько людей находилось на моляне. Вологу — так называла Мордва жертвенное мясо — янбеды раздавали подходившему к хуме народу, сначала прявту, потом старикам и старшинам. К котлу, в котором оставался навар (по-мордовски щурья), подходят между тем кашангороды, черпают священными ковшами и разносят щурью молельщикам по старшинству. Один ковш подают на священное дерево все еще сидящему там возати, и он, громко прокричав; „сакмеде!" и приказав всем стать на колени, громко произносит: „Чам-Пас, Волцы-Пас, помилуй нас, Кёляда-озаис, Рев-озаис, береги наш скот, Таунь-озаис, помилуй свиней, Ангар-озаис, Лишмань-озаис, помилуй лошадей, Волцы-Пас, дай много телят, ягнят, жеребят, поросят. Дур-дур-дур, паре Волцы-Пас" — и с этими словами, набрав в рот щурьи, прыскает ею во все стороны, между тем как молельщики, кланяясь в землю и воздевая руки к небу, протяжно поют произнесенную им молитву. Дудники подыгрывают на своих дудах.
После того обыкновенно следовало приношение в жертву висевших на рычагах яичниц и пирогов с кашей (бибички).
[Прежде вешали на рычаги и кашу, сваренную в горшках, как видно из мордовской песни, приведенной в первой статье этих очерков:
Стоят у них в кругу бадьи могучия (парки),
С суслом сладким бадьи могучия,
В руках держат ковши заветные,
Заветные ковши больши-набольшие,
Хлеб да соль на земле стоят,
Каша да яичница на рычагах висят,
Вода в чанах кипит,
В ней говядину янбед варит.]
Яичницы делались так называемые выпускные, или глазуньи, в каждом доме из стольких яиц, сколько людей было в семействе. Они приносились на сковородах, а сковороды лычными веревками привязывались к священным рычагам, укрепленным в ветвях священного дерева. Кроме того, на самом мольбище делались большие яичницы из яиц, собранных париндяитами и янбедами при обходе волости пред моляном. Большие, или мирские яичницы делались на печных заслонах: их бывало не менее четырех. Они приготовлялись на поварне мольбища (хорай-жигать) позанбунаведами, которые потом отдавали их кашангородам, а эти вешали заслоны на рычаги. Пироги и яичницы, принесенные из домов, если недоставало им места на священном дереве, были развешиваемы на близ стоявших деревьях. Возатя, взяв в руки заслон с мирскою яичницей и положив на него пирог с кашей, взлезал, под священным деревом, на кадку, поставленную вверх дном, и кричал: „сакмеде!", а потом, приказав всему народу кланяться, произносил молитву, подняв яичницу и пирог над головой: „Чам-Пас, Нишки-Пас, Свет-Верешки-Пас, помилуй нас, Анге-Патяй-Пас, матушка Пресвятая Богородица, умоли за нас, Анге-озаис, помилуй детей наших, Анге-Патяй-Пас, дай нам больше детей, хорони (сохрани) кур, гусей, уток, Анге-Патяй-Пас, матушка Пресвятая Богородица, Нишкинде-Тевтярь, дай нам много пчел". Проговоря эту молитву, возатя слезал с дерева и, взяв от мирской яичницы кусок, подходил к хорай-жигати (поварне), становился возле нее на кадку, приказывая народу стать на колени, и, поднимая яичницу кверху, говорил: „Чам-Пас, гляди, бери, Анге-Патяй-Пас, матушка Пресвятая Богородица, гляди, бери, Анге-озаис, гляди, бери", и с этими словами бросал яичницу в огонь, а народ оставался на коленях и, кланяясь в землю на восток, к жертвенному огню, пел молитву яичницы, сказанную на дереве возатей. Дудники подыгрывали на дудах.
