— Оно убивает микробов и способствует пищеварению!
— Поставь на место пепельницу, Дэнуц!
— Дай мне ее, Дэнуц!
— Не давай!
Ольгуца выхватила пепельницу из руки, колебавшейся между двумя противоположными магнитными полюсами, и поставила ее на стол.
— Мама, смотри, что делает Ольгуца!
— Так тебе и надо, раз ты не слушаешься!.. А ты, Ольгуца, почему не делаешь так, как велит мама?
— Разве ты мне что-нибудь говорила, мамочка?
— Я сказала. Довольно!
— Мама, ты всего только мама, в то время как Герр Директор…
— Что именно?
— Гость… а ты хозяйка дома.
— Какая дерзость!
В столовую вошла Профира, торжественно неся голубцы; следом за ней Аника с бледной морщинистой канталупой, похожей на голову христианского мученика.
— Кто хочет дыню, пусть поднимет палец.
Ольгуца двумя пальцами боднула канталупу.
— Видишь, Моника, это прием джиу-джитсу! Если бы на месте дыни была ты, — прошептала Ольгуца на ухо Монике, опасаясь, что ее услышит Дэнуц, — тебе бы пришлось ладонью разделить мне пальцы. Иначе я выцарапала бы тебе глаза. Так отбивают удар. Теперь ты все знаешь!
Моника подняла вверх согнутый палец, чтобы получить свою скромную порцию.
— Не так. Посмотри-ка на меня!
Ребром ладони, коротким, резким движением Ольгуца рассекла воздух.
Господин Деляну склонился над дыней, понюхал ее, потом, сжав губы и расширив ноздри, мечтательно посмотрел на потолок и помахал рукой.
— Vous m'en direz des nouvelles![26] А все мои бедные иудеи! Они-то уж знают толк в хороших вещах. Поистине, каков адвокат, такова и дыня у адвоката… Пойду принесу curacao.[27] Григоре, ты будешь пить cognac?[28]
— Ни в коем случае! Я доедаю вторую порцию голубцов! Так что можете заказывать кутью.
Дэнуц незаметно, под скатертью, поднял вверх палец. Ведь он, слава богу, не в школе! Конечно, он тоже хочет дыню. Более того, он один в состоянии съесть целую дыню.
Из разрезанной пополам дыни, как из восточного сосуда, вытекал бледно-розовый сок.
— Хм-хм-хм! — изъявила свою готовность Ольгуца, постучав ножом по своей тарелке.
Плавными взмахами руки Моника отгоняла запах голубцов… Влажные губы Дэнуца потрескались, от дивного аромата раздувались ноздри и закрывались глаза, как у томной девы при первом поцелуе.
— Дэнуц, а ты разве не хочешь дыни?
«Конечно, хочу, конечно, хочу», — проносилось в его мыслях.
— Нет, merci.
Почему? Ответом было гордое молчание… Почему?.. Потому что так ему хотелось… Почему?.. Много раз уста Дэнуца были его врагами… Почему?.. Не важно, почему…
