— Ольгуца, разве так говорят?! — нахмурилась госпожа Деляну.
— Мамочка, я ведь хочу помочь Герр Директору.
— Молодец, Ольгуца! Но мы все равно в проигрыше, потому что кухарка стоит двоих!
— Четверых, Герр Директор!
— Дорогого стоит, — услужливо подтвердила кухарка.
— Однако пора садиться за стол!
— Сперва надо умыться, сударыня!
— Да умойся же наконец!
— Пойдем, Дэнуц!
— Не забудь вынести ведро! — прошептала Ольгуца на ухо брату… — А об арбузе не беспокойся… я все устроила.
Бритая наголо круглая голова Герр Директора казалась серой, как глыба соли. Госпожа Деляну утверждала, что не казалась, а действительно была из-за чрезмерного увлечения одеколоном.
— И ты, Дэнуц, станешь таким же седым и старым, как дядя Пуйу!
Подражая дядюшке, Дэнуц злоупотреблял одеколоном, правда принадлежащим не ему, а госпоже Деляну.
— Клевета! — запротестовал Герр Директор.
— Доказательство!
— Свидетельство о рождении, которое я не скрываю; монокль, который я открыто ношу; и успехи… которые всем известны!
— Та-та-та! Отпусти сначала волосы. Вот тогда и посмотрим.
— Я предпочитаю клевету!
По мнению Герр Директора, волосы, длиннее трех сантиметров, превращались в космы — поэтические, а следовательно, неопрятные, некрасивые и к тому же неудобные. Он не признавал волос и в виде бороды и усов. «Волосы — сущее мученье даже для мужчины, а уж о женщинах и говорить нечего».
— Герр Директор, а когда ты выйдешь замуж, ты ведь острижешь свою жену? — как-то однажды спросила его Ольгуца.
— Ольгуца, сколько раз я говорила тебе, что только женщины выходят замуж! — вмешалась госпожа Деляну.
— Почему, мама? Я, например, хочу жениться. Кто мне запретит?
— Я.
— Но я хочу жениться… Я не женщина… Скажи, Герр Директор, ты ведь острижешь свою жену?
— Нет.
— Почему?
— Потому что я не выйду замуж, как ты выражаешься.
— И не женишься, как говорит мама?
— Нет… Umberufen![24] — добавил он, постучав пальцем по дереву, как это делают суеверные люди.
— И я тоже, — присоединился Дэнуц.
— Тогда остригись, — жестко и логично заключила Ольгуца.
Дэнуц лишился дара речи. Чтобы не стричься, он даже готов был жениться…
— Кто там?
— Я, целую руку, — отрекомендовалась невидимая Профира по ту сторону двери в ванную комнату. — Барыня спрашивает, окончилось ли у вас крещение… — И, чувствуя, что ее одолевает смех, Профира постучала ладонью по преступным своим губам… — А то, может, позовем батюшку из деревни: так барыня говорит.
— Передай хозяйке дома, что мне мало одного священника, пусть пришлют care
