Завещание алхимика | страница 57
– Но господин ван Хоофен хотел повесить эту картину в кают-компании своей океанской яхты…
– Мало ли что он хотел?! – «Новый русский» набычился, его шея побагровела. – У нас – свободная страна! Кто больше заплатит, тот и купит! Вот он сколько за нее дает?
– Фифти саусенд долларс! – выпалил Старыгин, прежде чем Алевтина успела ему что-то шепнуть.
Алевтина громко сглотнула и изумленно уставилась на своего приятеля: названная им цифра показалась ей несуразной.
– Пятьдесят штук баксов? – уважительно переспросил «новый русский».
– Наверное, господин ван Хоофен хотел сказать не фифти, а фифтин – пятнадцать… – пролепетал «эксперт».
– Ноу фифтин – фифти! – решительно возразил ему Старыгин, несмотря на то, что Алевтина пыталась подмигиваниями, гримасами и прочими знаками заставить его сбавить цену.
– Фифти так фифти! – махнул рукой «новый русский». – А я скажу – шестьдесят! Сиксти! Мне для своей Алиночки ничего не жалко!
– О! – Старыгин схватился за голову. – Итс вери экспенсив! Вери экспенсив!
– Ага! – «Новый русский» удовлетворенно потер руки. – Экспенсив, говорит! Дорого ему, значит! А мне вот не дорого, я для своей Алиночки ничего не пожалею! Знай наших! Жмот! Сыр голландский!
– Зачем вы так, Константин Иванович! – вежливо укорил его «эксперт». – Нехорошо, иностранец все-таки! Еще обидится…
– Да не дрейфь! – отмахнулся Константин. – Он же ни хрена по-нашему не сечет! А если бы и понял – мне его обиды по барабану! Подумаешь – невелика птица! Селедка голландская! Ладно, хозяйка, заворачивай картинку, я покупаю! – И он, расстегнув толстый кожаный портфель, принялся выкладывать оттуда толстые пачки долларов.
Алевтина, потрясенная бурным ходом торгов и в особенности их результатом, бросилась за упаковочной бумагой и принялась заворачивать картину. Потом она достала из буфета бутылку виски и предложила отметить удачную сделку. Но тут длинноногая спутница Константина взглянула на свои часики, усыпанные крупными бриллиантами, и капризно поджала губки:
– Костик, но ты же еще обещал сводить меня к ювелиру! Я там приглядела такое колечко… закачаешься! А на полвосьмого я записана к Вениамину…
– К какому еще Вениамину? – грозно нахмурился Константин.
– Ну, ты же знаешь, Костик! Это самый знаменитый парикмахер, голубой! Я же к нему за два месяца записывалась! Он же такой модный, все девушки просто с ума сходят…
– Ну, если голубой, тогда ладно! – успокоился Константин и развел руками, повернувшись к Алевтине: