Крот и Ворох добрались до разбитой в северном секторе укрепрайона штабной палатки, над которой уже установили флаг. Стрельба давно стихла, подпехи занимались подсчетом потерь, сортировкой трофеев и сгоняли пленных в большие кучи. В общем, здесь было довольно-таки шумно, а в воздухе носилось вполне понятное опьянение от заслуженной победы.
Гоблины-караульные выпучили глаза, заметив, что несет рядовой на плече. Рыжая напоминала мертвую лису. Сержант Сальный, сидевший за столиком возле рации, мог бы посоревноваться с караульными в искусстве выкатывать из орбит органы зрения. Маленькое представление дополнила отпавшая челюсть.
Крот и Ворох отдали честь и объяснили сержанту, кто и с чем их сюда послал.
Эльфку положили на продолговатый деревянный ящик из-под снарядов. Сальный некоторое время моргал.
– Она не назвалась?
– Вроде нет… Языками-то мы не владеем… – сказал Ворох.
– Значит, в бункере, за баррикадой… Тэк-с, тэк-с, тэк-с… Угу. Прыщ!
Один из караульных вырос перед сержантом.
– Разыщи мне Травяного! Переводчика, срочняк! – рыкнул Сальный. Прыща сдуло ветром исполнительности и дисциплины.
Сержант подошел к Вороху и Кроту.
– Итак, бойцы, выражаю вам благодарность! – Он оглядел их с критичностью портного, желающего убедиться, что его изделие сидит на клиенте безупречно. – Ранены?
– Никак нет! – ответил Крот. – Чужая кровь, вражеская!
– А это? – Сальный указал на плечо Крота, покрытое грязной коркой.
– Контузия! Ерунда!
– Гоблинский ответ, хвалю! – сказал Сальный. – Что ж, свободны, пока не вызовут… можете возвращаться в свое расположение… хм… если оно еще существует…
Уходя, Крот еще раз поглядел на лежащую на ящике пленницу. Было в этом что-то весьма жалкое, незащищенное; хотелось что-то сделать, а что – непонятно.
Цветок на грязном льду.
Крот почему-то знал, что видит ее не в последний раз.
– Идем.
– Все мы из-за нее подохнем, – сказал Ворох, пиная попадающиеся под ноги комья земли.
– Заткнись! Пустолайка! – гавкнул Крот.
– Предчувствиям доверяю.
– Каким это образом «мы все» подохнем из-за нее, объясни!
– А пес ее знает!
– Ну вот и помалкивай.
Ветер разорвал покров туч, закрывших солнце час назад, и яркий свет залил поле битвы. Крот чувствовал себя победителем. Пора написать Маргаритке письмо и по-мужски ударить себя пяткой в грудь: вот ты сомневалась, любимая, а я… Герой я, так что пусть твои братцы забьют себе в глотку все эти словечки.
– Крот! Кухню подкатили! Бежим, а то жрачки не достанется. Слышь, кажется, похлебка из мантикоры!
