МОНСО (Ледюку). По-моему, проверка документов.
Ледюк настораживается, беспокойно вглядывается в их лица.
ЛЕДЮК. А какой тут порядок?
МОНСО. Они только начали, этот коммерсант пошел первый.
ЛЕВО (Ледюку и фон Бергу). Они вам мерили носы?
ЛЕДЮК (сильно встревоженный). Носы?
ЛЕВО (прикладывает большой и указательный пальцы к переносице и к кончику носа). Ну да, они измерили мне нос, прямо на улице. Хотите, я вам скажу... (Байяру.) Не возражаешь?
БАЙЯР. Я не против, если только не будешь валять дурака.
ЛЕВО. Наверно, нас заставят таскать камни. Я как раз вспомнил — в прошлый понедельник одна знакомая девушка приехала из Марселя, там теперь не дорога, а сплошные объезды. Им нужны рабочие. Она говорит, что видела уйму людей, которые таскали камни. Ей показалось, что среди них много евреев... сотни...
ЛЕДЮК. Не слыхал, чтобы в Виши был принудительный труд. Неужели здесь его ввели?
БАЙЯР. А вы сами откуда?
ЛЕДЮК (короткая пауза: он колеблется, говорить ли правду). Я живу в деревне. В городе бываю не так часто. А разве есть указ насчет принудительного труда?
БАЙЯР (всем). Ну, так слушайте. (Его искренний, уверенный тон заставляет всех прислушаться.) Я нам кое-что скажу, только не надо на меня ссылаты я понятно? (Все кивают. Взглянув на дверь, он поворачивается к Лебо.) Ты слышал, что я сказал?
ЛЕВО. Не делай из меня идиота! Господи, я же знаю, что тут не до шуток!
БАЙЯР (всем). Я работаю в железнодорожных мастерских. Вчера пришел товарный состав — тридцать вагонов. Машинист — поляк, я не мог с ним потолковать, но один стрелочник говорит, будто слышал голоса внутри.
ЛЕДЮК. В товарных вагонах?
БАЙЯР. Да. Поезд из Тулузы. Я слышал — последнее время в Тулузе втихомолку устраивали облавы на евреев. Да и откуда взяться польскому машинисту на юге Франции? Дошло?
ЛЕДЮК. Концлагерь?
МОНСО. Причем тут концлагерь? Немало народа едет на работу в Германию добровольно. Это не секрет. Каждый, кто туда едет, получает двойной паек.
БАЙЯР (спокойно). Вагоны заперты снаружи.
Короткая пауза.
Оттуда идет вонь, бьет в нос за сто шагов. Внутри плачут дети. Их слышно. И женщин тоже. Добровольцев так не запирают. Никогда не слыхал.
Долгая пауза.
ЛЕДЮК. Но я никогда не слыхал, чтобы они здесь применяли свои законы о чистоте расы. Все-таки, несмотря на оккупацию, тут французская территория — они об этом повсюду кричат.
Пауза.
БАЙЯР. Меня беспокоит цыган.
ЛЕВО. Почему?
БАЙЯР. По расовым законам они той же категории. Неполноценные.
