Да, немножко. Не из-за того, что сделал... Сам не знаю почему.
ЛЕДЮК. Может быть, потому, что вы — еврей?
ЛЕБО. Я не стыжусь того, что я еврей.
ЛЕДЮК. Почему же вы чувствуете себя виноватым?
ЛЕБО. Не знаю. Может, потому, что они рассказывают про нас такие гадости, а ответить невозможно. А когда это длится годы и годы, то сам... Не скажу, что сам начинаешь верить, но... нет, немножко все-таки веришь! Смешно, я говорил родителям все, что вы говорите нам. Мы могли уехать в Америку за месяц до прихода немцев. Но они не хотели уезжать из Парижа. У нас была эта самая никелированная кровать, ковры, занавески, словом, всякий хлам. Вот как у этого типа с его Сирано. Я им говорил: «Вы же делаете именно то, чего они хотят!» Но люди не желают верить, что их могут убить. Только не их, с их никелированными кроватями, коврами и вот такими «внешними данными».
ЛЕДЮК. Но вы-то верите? Мне кажется, что и вы сами не верите.
ЛЕБО. Верю. Меня утром схватили только потому, что я... Я всегда гуляю по утрам, прежде чем сесть за работу. Вот и сегодня мне захотелось, чтобы было как всегда. Я знал, что не должен выходить. Но ведь ужасно надоедает верить в правду. Надоедает видеть все, как оно есть.
Пауза.
Я всегда по утрам запасался иллюзиями. Я никогда не умел писать то, что вижу, я писал только то, что мог вообразить. И сегодня утром, какая бы ни грозила опасность, мне во что бы то ни стало надо было выйти, побродить, поглядеть хоть на что-нибудь, как оно есть, а не на то, что у меня в голове... и едва я свернул за угол, как этот сукин сын, этот ученый нелюдь вылез из машины и потянулся к моему носу...
Пауза.
Я, может, и умру. Но иногда так все надоедает...
ЛЕДЮК. ...что неплохо и умереть?
ЛЕВО. Пожалуй, да.
ЛЕДЮК (оглядывая их всех). Стало быть, всех тех, кто обманывал себя или жил без всяких иллюзий, в расцвете сил или в минуту усталости, — всех приучали к мысли о смерти. И евреев и неевреев.
МОНСО. Вы продолжаете меня травить. Если вы желаете покончить самоубийством, пожалуйста! Но не втягивайте в это других. В каждой стране существуют законы, и всякое правительство заставляет им подчиняться. Прошу вас учесть, что я не принимал участия во всех этих разговорах.
ЛЕДЮК (рассердившись). Не у всякого правительства есть законы, карающие людей за принадлежность к какой-то расе.
МОНСО. Нет уж, извините. Русские карают буржуазию, англичане — индусов, негров — всех, кто попадется им под руку, а французы, итальянцы... во всех странах карают кого-нибудь за принадлежность к какой-то расе, даже американцы — посмотрите, что они делают с неграми. Огромное большинство людей карают за принадлежность к какой-то расе. Что же вы им всем советуете — покончить самоубийством?
