— Человек предполагает, а Бог располагает, — заметил Воронов.
— Как при чем? — возмутился Пурикордов. — Неужели надо объяснять? Это же так просто! Возьмем меня. Раньше в кибитке, даже по дороге столбовой да на перекладных сколько времени у меня на дорогу уходило! А сейчас прогресс: быстро, тепло и по расписанию. Уж можете мне поверить, я пол-Европы объехал. Успел бы я везде, ежели в кибитке ездил? Что бы вы ни говорили, Марина Викторовна, а своей известностью я обязан не только таланту и трудолюбию, а и паровозам! Да-да, именно паровозам!
— Паровозы, стало быть, от Бога, — резюмировала молчащая до сих пор Перлова, — раз польза от них такая неимоверная Александру Григорьевичу. А я слышала, недавно на вокзале одного несчастного колесами переехало. Пополам. Зазевался и попал под паровоз. Так это действие тоже от Бога? Или оно было предопределено? Вот о чем толкуем.
Спор продолжался. Казалось, сидящие за столом забыли о цели своего собрания, и продолжали приводить доводы pro et contra[30] промысла Божьего.
Тем временем я обратила внимание на Гиперборейского. Он откинулся на спинку стула, закрыл глаза и замер недвижим.
— Смотрите, — я показала на него.
— Свершилось! Он входит в контакт с духами, — прошептала Марина, — пора начинать спиритический сеанс.
Сидящие за столом протянули пальцы и коснулись блюда. Оно слегка подвинулось да и осталось в прежнем положении.
— Кого вызываем? — громким шепотом осведомился Пурикордов.
— Александр Григорьевич, вы не в нумерах, а на спиритическом сеансе, — напомнила ему хозяйка. — Не будем настаивать: кто придет, того и спросим.
Неожиданно по комнате пронесся слабый ветерок, поколебав язычки пламени свеч. Наши тени на стенах задрожали мелкой рябью. Откуда было взяться сквозняку при запертых и заваленных снегом окнах?
— Он здесь, я чувствую его! — выдохнул медиум, не открывая глаз. Его пальцы напряглись, он вцепился в подлокотники высокого стула и изогнулся, словно в приступе падучей. — Кто ты? Назови свое имя.
Блюдо, постукивая, стало поворачиваться, останавливаясь возле той или иной буквы. Пальцы присутствующих трепетали, касаясь его. Все быстрее и быстрее вертелось блюдо. Марина, как хозяйка дома, записывала буквы, когда они застывали перед стрелкой. Блюдо остановилось. Марина, прочитав сложенные буквы, ахнула — бумажка пошла по кругу. На ней корявым почерком было написано: «Я дух этого замка».
— Боже мой! — ахнула Воронова. — Да неужто то самое привидение, о котором крестьяне в деревне сказывали.
