Болезнь на диво упорна. «Обличения и насмешки сыпались на президента и правительство (независимо от состава) все пять лет, приутихнув месяца за 2–3 до летних выборов (когда Зюганов стоял уже на пороге Кремля), с тем, чтобы возобновиться после них» .[60]
Второй грех наших СМИ, за который им не оправдаться никогда, таков. Сотни тысяч, а может быть и миллионы супружеских пар в России не родили еще одного ребенка не потому, что не могли себе это позволить или не хотели, а потому, что каждый день на них обрушивались пророчества близких катастроф, неминуемых социальных взрывов, русского бунта (совершенно верно, «бессмысленного и беспощадного» — чем хуже наш журналист знает родную словесность, тем тверже он помнит полдюжины основополагающих, на его вкус, цитат, путая только их авторов).
Наши СМИ не пожалели сил, чтобы замедлить хозяйственное развитие страны — в этом их третий великий грех. Они отвадили множество потенциальных инвесторов, бесконечно преувеличивая слухи о тотальной криминализации российской жизни, ненадежности ситуации, неизбежном «откате реформ» , близкой смене курса, нестойкости правительства, всеобщей продажности властей всех уровней. Они — будем надеяться, по бескорыстному недомыслию — подыгрывали конкурентам российских предприятий, распугивая клиентуру последних. К примеру, фильм Говорухина о кражах из контейнеров (чего на самом деле в России меньше, чем в среднем по миру) послужил зарубежным морским перевозчикам отличной антирекламой Транссиба, а это, как мне сказали в МПС, стоило нашей казне немалой части тех миллиардов, которые ей приносил контейнерный поток Находка-Европа. Бесконечным враньем о русской мафии, якобы раскинувшей щупальца по всму глобусу, о «грязных деньгах» из России[61] они вредят отечественному бизнесу за рубежом, вредят каждому из нас, когда мы посещаем заграницу либо собираемся это сделать.
Наконец, склонность наших СМИ в трудные для страны дни к истерикам представляет уже просто общественную опасность. Так было между 15 и 22 мая 1998, когда «рельсовая война» (напомню, бастующие шахтеры перекрыли Транссиб и Ростовскую железную дорогу) совпала с финансовым кризисом, большой студенческой демонстрацией в Москве и другими достаточно серьезными событиями. К тому же незримо присутствовала еще одна угроза. «Во имя спасения десятков тысяч людей, — рассказал позже министр путей сообщения Н.Аксененко, — я вынужден был бы дать указание двинуть поезда на бастующих. Скопление опасных грузов, чреватых техногенными катастрофами, было близким к беде. Мы бы сделали все, чтобы освободить пути» .
