Все присутствующие, кроме Анны, по-прежнему внимали пришельцу. Он продолжал:
— Речь, сэр, идет об измене, замышленной и направляемой негодяем Генри Грэшемом.
Грэшем при его словах почувствовал даже не гнев, а изумление и тоску. Он никогда не любил Ленга, впрочем, игнорировавшего его на всем протяжении их путешествия, но и не чувствовал к нему ненависти. Глядя на потное рябое лицо Ленга, Грэшем в одну секунду осознал — тот готов сейчас действовать решительно.
— Вот это, — продолжал «историк», — мы нашли в вещах Грэшема. Взгляните, это четки и католический молитвенник. А главное, — Ленг выдержал эффектную паузу, — письмо от короля Филиппа, где король Испании предписывает всем оказывать всяческое содействие Генри Грэшему как своему агенту!
Он театрально вытянул вверх руку с письмом. Дрейк с мрачным видом взял письмо. Анна, на которую по-прежнему никто не обращал внимания, закрыла глаза своей матери. Дрейк перевел взгляд с письма на Грэшема, потом положил письмо на стол. Ленг взял его. Он явно торжествовал. И вдруг он обратил внимание на покойницу, лежавшую на постели.
— О Господи! — воскликнул он и сел на пол.
Теперь и все остальные увидели то, что видел он. В ужасе взирали они на постель. Анна, обнимая мать, беззвучно рыдала. Все присутствующие для нее сейчас не существовали. Они же почувствовали неловкость и стыд, невольно вторгшись в область чужого горя. Дрейк первым подошел к девушке.
— Из уважения мы похороним ее, — заговорил он так мягко, как ни с кем прежде, — в соответствии с вашими католическими ритуалами и не в открытом море: ее тело не достанется рыбам. Леди не принадлежала к нашему бродячему морскому племени. Мы похороним ее в Сан-Мигеле, где ее будут помнить и чтить ее память, а ее дети и внуки смогут всегда посетить ее могилу на доброй Божьей земле.
Грэшем про себя подивился, как столь жестокий человек может быть и столь добрым.
— Отнесите тело в капитанскую каюту и положите там. А вас, — обратился он к Анне, — я прошу последовать туда и проследить, чтобы все было сделано как должно.
Моряки выполнили его приказание, а девушка пошла за ними, погруженная в свое горе. Офицеры остались в каюте.
— Я-то думал, вы шпион английский, — заговорил Дрейк. — Теперь оказывается — испанский.
— Вы поверите, если я скажу, что никогда прежде не видел ни этого письма, ни четок и молитвенника? Полагаю, не поверите. Тем не менее я говорю правду.
— Все это нашли в его вещах. Клянусь, милорд! — возвысил голос Ленг.
