— Не извольте сомневаться, коровы — первый сорт. Рога, копыта, все при всем. Исправные.
— Какие копыта? Какие рога? Они что, на рога худеют, я тебя спрашиваю?! Вон, ребра торчат! — и Аршинов со всего размаху стукнул корову по неровному боку. Корова испугалась и, подняв хвост, шлепнула на сапог казака тяжелую лепешку.
Суетливый гуртовщик почему-то обрадовался.
— Смотри, барин, хорошо коровка поела, а ты еще жалуешься!
— Да ну тебя! — отмахнулся от него Николай Иванович и тут заметил меня: — Полина, как хорошо, что вы пришли!
Он подошел ко мне, резко пахнущий коровьим навозом, и я постаралась не отшатнуться.
— Вот, решила посмотреть как продвигается погрузка, — начала я.
— Мне нужна ваша помощь.
— Говорите, чем могу помочь?
— Сейчас на пристань придут люди. Нужно переписать их имена, и какими ремеслами владеют. Отдельно городских, крестьян и казаков. Есть ли при себе инструмент, в порядке ли документы. А я за скотом присмотрю — не разорваться же мне!
— Разумеется, Николай Иванович, я и сама хотела предложить вам помощь. Ведь скучно сидеть, дожидаться отправки.
— Вот и чудесно! — обрадовался он. — Отправляйтесь в контору, что за пирсом, там уже собрались будущие колонисты. Бумагу и перо вам выдадут. Мне еще плотниками заниматься, они должны нары в грузовом трюме для переселенцев сколачивать. А у них еще конь не валялся!
Он махнул рукой, повернулся к гуртовщику и вновь принялся хлопать коров по тощим задам, подталкивая их к сходням.
* * *
Около конторы образовалась толпа человек в сто пятьдесят. Некоторые бабы держали на руках ребятишек, укачивая их. Дети постарше шныряли меж взрослых. Мужчины стояли отдельно, разбившись на группы. Они беседовали, неторопливо покуривая. У задней стены эллинга[4] лежали тюки с нехитрым скарбом. Из плетеных сеток выглядывали недовольные куры и гуси.
Посторонившись, мне дали пройти в контору. Я вошла и объяснила приказчику, что буду переписывать добровольцев по личной просьбе Аршинова. Услышав фамилию, напомаженный молодой человек поклонился, предложил мне стул и подровнял стопку бумаги на столе.
— Как вас зовут? — спросила я.
— Прокофием Власовым, сударыня. Я здесь в портовых служащих. Временно приставлен к господину Аршинову.
— Очень хорошо, Прокофий. Впускай людей семьями, и поставь тут лавку, чтобы они не стояли.
Расторопный служащий выполнил мою просьбу, открыл дверь и принялся руководить очередью, выражая особенное усердие. Толпа возле дверей заволновалась.
