— Нет, что вы! Мне было очень интересно, — улыбнулась я. — Вы поохотитесь, найдете себе бабуина и уедете?
— Ну… — он внимательно посмотрел на меня тем самым взглядом, который я прекрасно научилась распознавать у мужчин. — Может быть, еще нечто заставит меня задержаться…
— Лев Платонович, вот вы где! Здравствуйте, сударыня, — к нам подошел запыхавшийся чиновник Вохряков и неловко поклонился. — А я вас по всему кораблю ищу. Дело одно обсудить надо бы…
— Простите, Аполлинария Лазаревна, дела, — Головнин поцеловал мне руку и откланялся.
* * *
Качка. Арапчонок Али. Монах Фасиль Агонафер. Старинный пергамент. Рассказ о царе Соломоне и царице Савской. Прибытие в Александрию. Незваное вторжение. Восточный обед. Менелик крадет ковчег. Тайна рубинов. Антоний и Феодосий. План Аполлинарии.
Я отправилась в каюту, так как ветер посвежел, и началась качка.
К вечеру качка усилилась. Со столика стали падать книги и щетки для волос, жалобно звенели два стакана, а к горлу поднялась тошнотворная муть. "Где же сухари и соленые огурцы?" — подумала я, хотя есть не хотелось.
Лежа пластом на койке, я прислушивалась к своему желудку, то скачущему вверх, то падающему далеко вниз, куда-то к пяткам. Мне хотелось только одного — лежать горизонтально. Разве я многого прошу?
Качка продолжалась, меня рвало горькой желчью, и тут в дверь каюты тихонько постучали.
Не в силах подняться и не в силах ответить, я продолжала лежать, свесив голову вниз, но стук продолжался.
Неимоверным усилием я поднялась с койки и поплелась к двери.
— Кто там? — и в этот момент меня так качнуло, что я отлетела в сторону и сильно ушибла бедро.
— Откройте, госпожа, это я, Али, — раздался за дверью тоненький голосок.
Ахнув, я открыла дверь. На пороге стоял, держась за косяк, арапчонок Николая Ивановича.
— Тебе страшно, Али? Заходи, — я отодвинулась от двери.
— Нет, госпожа, Али не страшно, Али просит другое.
— Что ты хочешь?
Вместо ответа он потянул меня за руку и вывел в коридор. Я шла за ним, держась за стенки. Али привел меня к каюте, которая была всегда заперта. Он толкнул дверь и знаком пригласил меня войти.
В полумраке я не сразу поняла, кто лежит на койке. Подойдя поближе, я увидела изможденного темнокожего человека, укрытого белой простыней. Глаза его были закрыты, он прерывисто дышал.
— Что с ним? — тихо спросила я.
— Он умирает, — всхлипнул мальчик, и что-то спросил высоким гортанным голосом. У лежащего слегка дрогнули ресницы.
