Когда Иидзима ошеломленно посмотрел на Сиро, на его лице появилось выражение сострадания.
– Вы что, сомневаетесь? По-моему, это вполне естественно. Разве нет?
– Когда точно он умер?
– Как раз в такое же время год назад.
– А точную дату вы не помните?
– Когда я вернусь на работу, то поищу, думаю, что у меня это где-то записано.
– Правда? Если вы не против, я мог бы позднее к вам заехать.
– Не стоит. Я пришлю вам факс.
– Я был бы вам очень признателен.
Сиро почему-то захотелось скорее узнать дату и причину смерти Тэрутака Кагэяма. Если он будет знать точную дату смерти, он сможет изучить газетные подшивки и выяснить, как все было. Сиро и Иидзима договорились постоянно поддерживать связь и разошлись.
Проводив взглядом удаляющегося Иидзима, Сиро в одиночестве направился в идзакая.
На улице было полно баров с доступными ценами, а между ними мерцали неоновыми огнями модные заведения. Решив проверить, сколько у него при себе наличных, Сиро вдруг вспомнил о Миюки.
Увидев наклеенное объявление о приглашении временных рабочих, Миюки зашла в удонъя,[5] но уже когда открывала дверь, в голове мелькнула мысль, что это место ей тоже не подходит. Хозяин заведения ей не должен отказать, но она сама решила, что сможет приступить к работе не раньше чем через три дня.
За стойкой суетился пожилой мужчина. На вид ему можно было дать лет шестьдесят, но в памяти Миюки при первом взгляде на него всплыло лицо ее отчима. Выражение глаз было очень похожим. Недовольным изгибом губ он тоже напоминал отчима. Ей совершенно не хотелось работать вместе с человеком, вызывающим воспоминания об отчиме.
– Добро пожаловать! – приветствовал он ее звонким голосом, никак не соответствующим мрачному выражению его лица. Успокоенная этим, Миюки присела за столик.
Было только час дня, но она уже страшно проголодалась и, не раздумывая, заказала какэудон, только потом посмотрела на висящее на стене меню и проверила цену – блюдо было недорогим.
Желание работать у нее пропало, только чувство голода становилось все сильнее. С раннего утра она ничего не ела.
Поскольку обеденный перерыв заканчивался, служащие близлежащих учреждений группами по три-пять человек возвращались на рабочие места.
Оглянувшись, она поняла, что в заведении остались только она и еще какой-то служащий. Допив до последней капли все, что еще оставалось в его миске, он поднялся из-за стола.
Убрав под стойку чек, по которому платил служащий, хозяин заведения фартуком вытер руки, потом принес и поставил перед Миюки миску с лапшой. Она на вкус оказалась неплохой. Кипятка было налито в меру, ровно столько, как любила Миюки. Оставшись одна в этом заведении, Миюки почувствовала себя страшно одиноко.
