— Но ведь мы должны бояться не вас, да?
Призраки кивнули.
— Так кого мы должны бояться? И вообще: зачем всё это? Кто вселился в меня? Вы знаете? Вы можете рассказать это?..
Но тут призраки всколыхнулись, задрожали, и зашептали испуганно:
— ОНО идёт… ОНО идёт… ОНО…
Затем все призраки стремительно разлетелись в стороны. И остался только мрачный лес, да Юра и Уля, стоящие на тропке, которая вела только в одну сторону. По-прежнему шёл дождь.
— Что такое ОНО? — прошептал Юра.
— Ты у меня спрашиваешь? Так я не больше тебя знаю, — вымолвила Уля.
— А мне, в общем-то, и не хочется это узнавать, — признался Юра.
— Да и мне тоже, — шепнула девочка.
И тут и без того мрачные деревья, помрачнели ещё больше. Из их стволов раздался затяжной, мучительный скрип. Потемнело.
Уля задрала голову вверх, и прошептала:
— Ты только посмотри. Или лучше не смотри вовсе…
Но Юра увидел, что наверху, по кронам деревьев ползёт нечто призрачное, почти чёрное. И тут мальчик схватился за виски, и застонал:
— Опять… возвращается…
Уля встряхнула его за плечи, крикнула:
— Ты слышишь меня, Юра?! Юра!
Мальчик замотал головой, застонал. Затем он взглянул на свою подругу мутными глазами, и вымолвил слабым голосом:
— Этот призрак — он снова пытается завладеть моим сознанием. Не оставляй меня, Уля… Или нет. Лучше беги от меня. Ведь я очень опасен…
— Нет, я не оставлю тебя, — сказала девочка.
И тут стало так темно, как бывает беззвёздное ночью. Но эта темнота продержалась лишь мгновенье, затем последовал яркий, ядовито-белёсый всполох, который высветил окружающие деревья. И теперь эти деревья представились отвратительными чудищами, которые тянули к ним свои отвратительные кривые лапы.
Юра вскрикнул, передёрнулся, и тут поник: если бы Уля не поддержала его, то он и вовсе повалился бы на землю. Мальчик шептал:
— …Мне очень плохо… А-а… А-а…
И тут черноту разорвала ещё одна белёсая вспышка, и Уля явственно увидела, что древесные чудища приблизились.
Невозможно было оставаться на месте, и поэтому девочка побежала, и потянула Юру за собой. Голова Юры болталась из стороны в сторону, глаза его закатились, но всё же он переставлял ноги: бежал за Улей. А вспышки стали такими частыми, что человеческий взгляд просто не мог за ними уследить.
Лес дрожал в отвратительно чёрно-белом мареве. Он скрипел, стонал, трясся, тянулся к Уле; ветви вцеплялись ей в волосы, а корни подставляли подножки. Волнами накатывался ужас; девочка совершенно не понимала, куда она бежит, не видела она тропы.
